Не доводи меня
Шрифт:
– Ты кто такая?
– Не твое дело, – сказала я.
Потом поругала себя за грубость – такого тона не заслуживает обладатель «Порше».
Его брови взлетели к аккуратной волне волос.
– Я тебя раньше не встречал, – сказал парень.
Не удивительно. Я здесь никогда не была. Это место не для меня, хотя, бля, я бы все отдала, лишь бы статью частью такого совершенства. Впрочем, у меня ничего не было. В этом и загвоздка.
Я вглядывалась в его глаза, голубые и влажные, отчего мне сперва показалось, что их застелили слезы
Потом я отмерла, уяснив, что значат его слова. Раз он уверен, что не видел меня здесь раньше, значит, сам бывает здесь часто. Значит…
– Ты можешь вывести меня на крышу? – спросила я.
Прозвучало беспардонно? А что мне было терять? Я, в целом, не из пугливых – по-настоящему меня страшат лишь две вещи. А сейчас, за полчаса до конца – или сколько осталось – я совсем осмелела.
– Могу, – кивнул парень, и добавил не без удовольствия: – Я здесь все могу.
Прозвучало самоуверенно и мне захотелось расхохотаться ему в лицо. Но глупо было так делать, если он пообещал мне помочь.
Я стояла, он сидел. Что в нас было общего – мы молчали.
Или ничего он мне не пообещал?
– Так выведешь? – спросила я.
Он начал меня бесить. От его взгляда становилось жарко, и мне совсем не нравилось это чувство. Я вдруг поняла, что хочу его поцеловать или хотя бы коснуться. Но становилось мерзко от мысли, что и он это сделает или хотя бы захочет.
– Зачем?
Он улыбнулся так, что я поняла: он знает.
– Полюбоваться ночным Крамольском, – сказала я, не скрывая сарказм.
– Ночью Крамольск красив лишь в игровом зале, – сказал он с такой серьезностью, что и мне перестало быть смешно.
Ну, все ясно. Он – один из залетных богатеев, которые, как мошки на лампу, слетаются в казино потратить денежки.
Сердце екнуло. Я бы хотела хоть раз в жизни испытать это чувство, когда тратишь за раз много денег. Какого это? Оно радует? Возбуждает? Может, заставляет плакать от счастья?
Я по-новому посмотрела на парня. Сразу было ясно, что он не местный. Настолько прекрасных людей – не только красивых, но и богатых – в Крамольске просто нет. Это город таких, как я. А я хоть и считала себя красивой, но прекрасно сознавала, что это моя единственная положительная черта.
Поэтому, когда он сказал:
– Садись, – я села.
Обошла машину, открыла дверь и взобралась на сидение рядом с ним. Наверное, будь эта машина попроще, я бы показала ему, что у меня находится между указательным и безымянным пальцем, а потом сама потащилась искать выход на крышу. Но тут вдруг поняла, что, наверное, еще не все потеряно, и крыша может повременить. В любом случае, могу вернуться сюда завтра, или послезавтра, или… Да в любой день. Я же теперь безработная – могу хоть каждый день сюда таскаться.
В салоне пахло приятно. Всем сразу: кожей обивки, еловой пахучкой для машин, и чем-то другим, сложным, что я сразу не смогла разобрать.
Потом поняла – так пахнет воздух перед дождем. Негустой,
Это был его запах. Я никогда не встречала людей, которые пахли природными явлениями. Ну что ж, очевидно, этот парень уникальный. Я рассматривала его пристально, неосознанно силясь обнаружить капли на его коже, заметить, что его одежда влажная. Но нет. Дождь был снаружи – а парень в салоне сухой, хоть и пах дождем.
Мы куда-то покатили. Я не спрашивала куда, потому что было плевать. Мне нравился «Эмпирей», но рядом с ним я чувствовала себя такой ничтожной. Поэтому отдалиться от него оказалось приятно.
– Так ты хотела умереть?
Из-за того, как просто он это сказал, я сперва не сообразила, в чем суть вопроса. А потом почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это очень редкое явление – мое смущение. Знал бы этот парень, достал бы фотоаппарат, чтобы запечатлеть его.
– Да, – ответила я так же просто, как он спросил.
Теперь пришла его очередь пугаться. Надеюсь, и смущаться. Как бы там ни было, он быстро справился с эмоциями, и сказал:
– Почему?
Я могла бесконечно долго расписывать ему свою жалкую жизнь. Но знала: он не поймет. Людям с «Порше» тяжело понять пешеходов.
– Меня уволили.
Парень хохотнул. Я глянула на него гневно, и он смутился, махнул рукой, и пробормотал извинения.
Я сложила руки на груди, и уставилась в окно. Наверное, все же не стоило садиться к нему… Хотя что бы я тогда делала? Он спас меня. Он хоть сам осознает это? Впрочем, это явно не самый разумный его поступок.
– Не стоит умирать, – вдруг сказал он. – Просто… Ты же…
Я закусила губу. Ищет причины мне пожить. Ну, удачи.
– Ты же еще совсем молодая, – наконец-то нашелся парень. Я не впечатлилась, и он продолжил: – Знаешь… в мире полно всего прекрасного…
Вскинув голову, я уставилась на парня. Тот глядел на меня, игнорируя дорогу достаточно долго, чтобы я успела испугаться.
– Да? – сказала я, просто чтобы отвлечь его от любования моим лицом. – Например?
Он думал долго. Только когда остановились на красном светофоре, из-за которого подсвечивались алым наши лица и лужи на пустой дороге, он сказал:
– Одна банальщина в голову лезет.
– Ну же, говори. Вдруг сработает.
Парень кивнул. Снова провел рукой по волосам и затараторил:
– Ночная поездка без цели на машине с откинутым верхом, сигара натощак, сорвать джекпот…
– Ничего себе у тебя банальщина! – перебила я.
Парень улыбнулся, показывая идеальные белые зубы. Он улыбался искренне. Наверное, не собирался производить впечатление. Но это у него получилось без усилий.
– Так это правда твоя рутина? – сказала я. – Откидной верх, сигары и бесконечное количество попыток сорвать куш?