НЕ/ДРУГ
Шрифт:
Аля же наслаждалась его унижением! Нехорошо это было, но ведь начальница сейчас отомстила свину за Алины горести! И ей хотелось за это расцеловать Катерину.
– Ну ладно, хватит о Руманове! – махнула рукой Катерина. – Намечтались.
Официантка весьма кстати принесла горячее. Самсон Сергеевич так энергично принялся расправляться с бараниной, что забрызгал рубашку мясным соком и с чувством обозвал себя растяпой. Катерина учила Свирскую, как правильно есть спагетти – вилкой и ложкой, и было это совершенно не обидно, а наоборот, по-домашнему. Затем Распашный завел
– А вот и я, здравствуйте! – раздался суховатый голос.
Подошедшей к столу оказалась Углова, директор по кастингу.
– А, Танечка! Здравствуй, – Распашный чмокнул ее в щеку.
Поздоровались и остальные, Аля, заслоненная от пришедшей профилем Катерины, тихо мякнула: «здрасьте». Хотелось ей, конечно, воскликнуть: «Помните?! Помните меня?», но это уж было бы нагло. И все же приход Татьяны всколыхнул Алины надежды.
– Сейчас покажу вам новую порцию. У меня тут такие парни! – Татьяна похлопала ладонью по своему ноутбуку. – Один мальчик – второкурсник из ВГИКа – очень обнадеживающий!
– Естественно, второкурсник! – усмехнулась Катерина с видом: «я вас предупреждала».
– Танюш, да ты отдышись сначала, – успокаивающе сказал Распашный, – закажи себе чего-нибудь, что ты как с конвейера… Успеется!
Взъерошенная, как обычно, Углова согласилась и оглянулась: куда бы пристроить ноутбук? Аля пришла ей на помощь: перегнувшись через стол, передвинула тарелки, освобождая место.
– Вот-те раз! – изумилась Татьяна, увидев Свирскую. – А ты как здесь? Неужели роль получила?
Все с недоумением переводили взгляды с продюсерской помощницы на Углову. И только Аля открыла рот для ответа, как Жукова воскликнула:
– Роль? Тань, ты совсем что ль заработалась?
– У меня эта красотка была на кастинге Маш, – объяснила Татьяна. – Тогда мы ее с Глебом зарубили, решили, что вам, Самсон Сергеевич, другой типаж нужен… Значит, нет?
– Дорогая, не путай нас! – воскликнула Жукова. – Алька – моя ассистентка, затем тут и сидит.
– Но вообще я актриса, – охрипшим вдруг голосом добавила Аля.
– Ну да, в свободное от работы время еще и актриса, – подхватила Жукова. – Вот такая у меня помощница – многих талантов!
– А, понятно, – отозвалась Татьяна. – Но, кстати, талант-то действительно есть, я тогда была очень впечатлена…
Кровь бросилась Але в лицо, сердце затрепетало в вышине, как жаворонок, бьющий крылышками. Слова Угловой высветили ее, сидящую в тени, сотней прожекторов.
Медведь Распашный
– Ну если так… вы, милая, ходите, ходите на кастинги. Героиню я, похоже, уже нашел, но что-нибудь, когда-нибудь… – он нарисовал рукой неопределенную загогулину в воздухе…
Аля затаила дыхание и, казалось, услышала скрип сотни софитов, медленно разворачивающихся и уводящих от нее свои лучи, – одновременно с тем, как мэтр переводил свою улыбочку с Али на сидевшую слева от нее Жукову.
– У меня на втором фильме, помню, случился такой анекдот с молодым дарованием. Дарования было немного, но задор пер с бешеной силой!.. – начал он.
И разговор окончательно ушел в далекую от Али сторону.
Глава 9
День с самого утра был холодный и хмурый, а когда Аля вышла вслед за Жуковой из итальянского ресторана, то увидела, что вокруг – белым-бело. Выпал первый снег.
Тысячи пышных хлопьев кружились в воздухе, оседали на крышах машин, на козырьках подъездов, на ветвях, еще сохранивших часть листвы (ведь было только начало ноября); снег ложился на узкие газоны в переулках, успокаиваясь меж игл пронзительно зеленой на этом фоне травы.
Катерина, смахивая рукой в малиновой перчатке снег с заднего стекла, обматерила и снегопад, и пробку на Садовом, которая уже, как пить дать, нарисовалась. Материлась она со вкусом, словно выпуская недоговоренное за последние два часа.
Пробравшись мимо Патриарших прудов на Садовое кольцо, они действительно встали. Как и прочие, мощный джип полз со скоростью раскормленного мопса с одышкой, то и дело тормозя.
Аля сидела бок-о-бок с начальницей и чувствовала себя рядом с ней по-новому, ей казалось: этот обед как-то их сблизил.
Весь салон заполнял запах горячего хлеба с изюмом, который Жукова заказала в ресторане с собой. Припудренный мукой каравай лежал на заднем сиденье в бумажном пакете, а поверх того – в пластиковом, но оба пакета раскрылись, выпуская умиротворяющий сытный дух.
Стекло с Алиной стороны сплошь залепил снег, а по лобовому елозили дворники, отвоевывая чистое полукружие у непрерывно падавших хлопьев. Москва исчезла. Аля и Катерина очутились в снежной пещере: укутаны пеленой, спрятаны вдвоем в белой утробе.
– Жаль, что с Румановым сейчас не выйдет, – вздохнула Аля.
– Не выйдет?! Еще как выйдет!
Аля посмотрела на Жукову удивленно.
– Ты думаешь, к чему я эту телегу гнала? Чтобы Распашный клюнул! И он клюнул.
Аля все еще не понимала.
– Разумеется, Руманов не может играть восемнадцатилетнего. Но можно переписать сценарий под сорокалетнего Руманова!
– А как же первая любовь? – опешив, спросила Аля.
– Да хер с ней! Кому она сдалась, кроме Варленыча? Ерунда. Там и менять ничего не надо, вся история останется. Чуток подрихтуем. Был герой-любовник студентом – ну, будет преподавать в этом вузе.
Але, читавшей сценарий, казалось сомнительным, что такая метаморфоза выйдет легко.
– А как же Азарский? Он же, наверно…