Не Глебом единым…

Фролова Екатерина

Антонова вплыла в комнату мрачнее тучи. Еще десять минут назад, разговаривая с ней по телефону, я была уверена в её приподнятом настроении, а теперь даже не знала, что и думать.

– В чём дело? – спросила я, усаживая подругу на диван.

– Ты не поверишь, – простонала Антонова. – Ещё две недели назад заприметила в одном бутике платье Оскара из последней коллекции…

– Кто такой Оскар? – опешила я.

– Ты всё равно не знаешь, – отмахнулась Антонова. – Короче, я ещё тогда его примерила и сразу поняла, что это – моё. Игорёк мне в тот раз денег не дал, пришлось уговаривать его полмесяца, и что в итоге?

– Что?

– Теперь,

когда у меня появились деньги, выяснилось, что я в это платье не влезаю. Майя! Всего-то за две недели я превратилась в жирную корову!

Я смотрела на Антонову во все глаза. Слышать от подруги подобные речи было странно, ещё более странно было видеть то, как она убивается из-за пары лишних килограммов. Не то чтобы Антонова не следила за модой и за собой, нет, шмотки она любила и собой любовалась с завидной регулярностью, но факт в том, что любила она себя такой, какой была: пухленькой, аппетитной, румяной. Честно говоря, своими формами она даже гордилась и порой намекала мне на то, что моя проблема с мужиками как раз и заключается в том, что у меня, видите ли, не за что подержаться, а вот у Антоновой… Да что уж тут говорить, аппетитная Антонова с копной огненных волос и ярко выраженными выпуклостями купалась в мужском внимании не меньше, чем до замужества, а может, и больше. И вот теперь слышать от нее подобное…

Да, пожалуй, Игорь прав, со Светкой творится что-то странное.

Я напоила подругу ромашковым чаем, угостила шоколадкой, от которой уже успел умыкнуть кусочек Глеб, и стала потихоньку выяснять у Антоновой обстоятельства последних нескольких дней, за которые она успела так измениться. Антонова долго не кололась, а потом внезапно спросила:

– Тебе не кажется, что со мной что-то не то?

– В каком смысле? – опешила я от её прямолинейности.

– Я какая-то раздражительная, депрессивная, – Антонова понизила голос. – Мне думается, я чем-то больна.

– Господи, Светка, ты чего! – испугалась я.

– Не знаю, предчувствие какое-то.

– Брось ты эти свои предчувствия, тебе просто надо развеяться, отдохнуть, ну и, может быть, немножко похудеть.

Антонова скривила недовольную гримасу.

– Хотя я считаю, – быстро поправилась я, – худеть необязательно, а вот развеяться стоит. Меня тут Гришка на свой поэтический вечер пригласил. Не хочешь составить мне компанию?

– Поэтический вечер? – настроение Антоновой тут же поднялось. – Не рановато ли ему такими словами громкими раскидываться? Или он думает, что состряпать пародию на известные шедевры – это уже подвиг?

– Ну, хватит ёрничать, – одернула её я без особого энтузиазма. – Я сама-то не слишком питаю иллюзии на этот счет, но раз уж его так проперло, почему бы не поддержать парня.

– А что, – поразмыслила Светка, – может, это и неплохая идея. Думаю, нам с тобой точно будет весело, – Антонова против воли заулыбалась, но внезапно схватилась руками за голову и помрачнела. – Что-то дурно мне, Козлова, похоже, я реально хватанула какую заразу. Мне нужен отдых, свежий воздух и здоровое питание. Знаешь, я уже намекнула Игорьку насчет недельного отпуска где-нибудь за бугром, например, в Италии. Мне не повредит перемена климата, а потом я уже давно никуда не выбиралась.

– Да, наверное, ты права.

– Конечно, права, чего тянуть? Через две недели каникулы в школе, надо быстренько путёвочку оформить и… – тут Антонову

осенило. – Слушай, Майка, а почему бы нам с Игорем не прихватить с собой Глеба?

– То есть? – моментально насторожилась я.

– Ну, почему бы ему не отдохнуть вместе с нами? Где он у тебя бывал вообще? Ничего кроме четырёх стен не видел. Ты его даже на море ни разу не возила.

– Да когда я сама там была, на этом море? – насупилась я. – В двенадцать лет? Или в одиннадцать?

– Тем более. Сейчас Глеб у тебя ударно учится, ему тоже нормальный отдых нужен. Я знаю, ты со мной его за границу побоишься отпускать, но уж Игорю ты это дело наверняка доверишь. Он точно за Глебом уследит. А мы будем на всякие экскурсии ходить, побываем в интересных местах, Глеб хоть мир посмотрит немножко.

– Я не знаю даже… – окончательно растерялась я. – Ты и так для Глеба много делаешь, мне как-то неловко.

– Чего там неловко, – отмахнулась Антонова. – Пока есть возможность, надо пользоваться!

– Звучит, конечно, хорошо, – пробормотала я. – Но надо подумать.

– Чего тут думать! – разозлилась Светка. – Нам ещё бумаги на него надо оформить, разрешения там всякие, а времени мало остается.

– Нет-нет, – категорично заявила я. – Нужно всё взвесить, я не могу так просто сына за какой-то там бугор неизвестно с кем… – начала было я, но тут же, увидев скуксившееся лицо Антоновой, быстро поправилась, – в том смысле, что без моего чуткого материнского глаза отправить на целую неделю.

– Ладно, – смирилась Антонова. – Думай до выходных, мы как раз с тобой в субботу на тусовке поэтов встречаемся. Обмозгуй это дело, хотя чего там обмозговывать, – Антонова опять схватилась за голову, а потом за сердце, но передумала и снова схватилась за голову. – Чего-то мне нехорошо, – пролепетала она. – Вызову-ка я такси и поеду домой. Может, до субботы пройдет.

V

Когда мы вошли в зал, то тут же увидели Ксюху в сопровождении Сюзанны. Обе синхронно нам помахали. Мы с Антоновой переглянулись и после её одобрительного кивка двинулись к ним. Признаться, я не ожидала увидеть Сюзи здесь, не понимаю, зачем Ксюха её притащила, наверное, затем, зачем я привела Антонову – чтобы не умереть со скуки. С другой стороны, подруг в Ксюхином окружении было немало, почему она выбрала именно Сюзанну, а не милую и скромную Верочку, мне было не ясно. Может, дальновидная Ксения предпочитала держать строптивую Сюзи на виду, под своим бдительным контролем, а может, этих двух барышень связывали куда более близкие отношения, чем мне казалось.

Сюзи снова была обряжена в мех несчастного пушного зверька, Ксения облачилась в тонкое трикотажное платье с широким поясом, на руке – изящный браслет из белого золота и массивная цепочка на загорелой шее, на голове – аккуратно заплетённый «колосок». Я, как всегда, красовалась в водолазке и джинсах, а вот Антонова… Антонова блистала во всех смыслах этого слова. Кажется, она собрала дома всю фольгу и, не экономя на материале, щедро ею обмоталась. Мало того что она нашла в своем гардеробе невероятно облегающее платье, переливающееся всеми цветами радуги, так ещё и украсилась сверкающими туфлями, сумкой, а в шевелюру запихнула серебристую заколку размером с праздничную кулебяку. Короче, Антонова была похожа на обёртку от шоколадной конфеты: яркая, ослепительная и приторно-сладкая.