Шрифт:
Глава 1
Если ваша кошка чертит пентаграмму посреди комнаты, знайте – это не к добру! Нормальные животные так не делают. Они не тратят куриную тушенку для рисования идеально ровной пятиконечной фигуры и уж тем более не начинают шептать незнакомые слова, бросив на хозяйку пристальный взгляд.
Но моя кошка оказалась поистине ненормальной!
Я нашла ее вчера на улице, когда в расстроенных чувствах возвращалась из кафе. Ровно за полчаса до этого мой – теперь бывший! – жених Юрий самозабвенно целовался
– Добрый вечер. Не помешаю?
– Виктория?! Дорогая, это не то, о чем ты подумала!
Изъезженная фраза, а главное, лживая до скрипа на зубах. Эти голубки уже полгода воркуют. Какой-то анонимный доброжелатель (наверняка из Юркиных конкурентов) прислал компромат, постарался запечатлеть самые откровенные позы.
Швырнув на стол сладкой парочке папку с фотографиями страстного романа, я гордо развернулась и ушла.
Юрий был моей большой любовью, пусть не первой, но яркой и запоминающейся. Шесть месяцев назад сделал предложение и начал подготовку к свадьбе. Вот, видимо, сразу после счастливого «да» и завел отношения с секретаршей. Погулять напоследок решил.
Убедившись, что все мужики – сволочи, а мой в особенности, я отправилась домой заедать горе шоколадкой.
Маленькая черно-белая кошечка сидела под кустом недалеко от перекрестка и пугалась любого звука. Вокруг сновали автомобили, спешили толпы прохожих, но никто не обращал внимания на бедное существо. А я всегда любила животных. Да и как можно их не любить? Славные, добрые, пушистые, не способные на предательство, в отличие от людей.
Я остановилась неподалеку и задумчиво рассматривала малышку: та как раз прижала ушки к голове, пугаясь промчавшегося мимо пацана на роликах. Решив, что добро всегда воздается, я решительно направилась к бедняжке.
– Кис-кис-кис…
Завидев меня, она вдруг замерла, удивленно округлила и без того огромные глаза и, рванув вперед, прижалась к ногам. Нет, я, конечно, понимаю, что вызываю доверие, даже Юрка часто говорил: «Тебе, Викуль, невозможно не верить!» – но не до такой же степени. А эта кошка, такое ощущение, ждала именно меня.
– Тише-тише, маленькая! – Я присела на корточки и погладила пушистую шерстку. – Потерялась?
Бедняжка дернула усиками и произнесла протяжное «Мяу-у!», но сделала это странно и неумело, будто никогда прежде не мяукала.
Взяв кошку на руки, я зашагала домой. Ее следовало накормить, успокоить, а позже поискать хозяев. Не дело оставлять в беде братьев наших меньших, тем более видно, что животинка домашняя. Наверняка и улицы раньше не видела, вон как по сторонам озиралась.
Ах, если бы я знала, чем все обернется!
Кошка вела себя чудаковато. Внимательно рассматривала вещи в квартире и совсем неприлично пялилась на меня. Ходила по пятам и что-то грустно урчала.
Достав куриную тушенку, я выложила немного на тарелку и поставила на пол.
– Другого ничего нет. Не готовилась к появлению
И оставив кошечку на кухне, сама отправилась в ванную. А вернувшись, наткнулась на аккуратный рисунок.
– Офигеть…
Я вцепилась в дверной косяк и шумно выдохнула. Кошка резко обернулась.
У нее шевелились губы. Честное слово! Совершенно по-человечески шевелились губы! Я даже слышала, что она говорила! Не понимала, но слышала. Незнакомые слова раскатывались в окружающем пространстве, отталкиваясь от предметов, словно капли водопада, и оседали на пол густым туманом.
Пентаграмма засветилась.
– Офигеть, – повторила я, завороженно глядя на творящееся непотребство. – Кому скажу – не поверят!
Хотя и говорить-то некому. Родителей в живых нет, а с Юркой даже официальным «здравствуй» обмениваться не стану.
Кошка кивнула, словно в ответ на мои мысли, и, опять что-то шепнув, выжидающе уставилась на рисунок. Почему-то закружилась голова. Но не придав этому особого значения (головокружение по сравнению с увиденным – сущие мелочи), я не моргая следила за хвостатой гостьей.
В какой-то момент показалось, что она назвала мое имя.
– Но Вика – это ведь я… – сказала и замерла, увидев выражение кошачьей моськи.
А перед глазами потемнело.
Я ясно чувствовала чьи-то губы на своих губах. Горячие, твердые, решительные, без малейшего намека на ласку. Так любимых не целуют. Юрка, конечно, никогда не был образцовым женихом, но целовался всегда элегантно. Отсюда вывод – меня целует кто-то чужой.
Осознав эту простую истину, тут же вспомнила и все остальное: сцену в кафе, черно-белую кошку, светящуюся пентаграмму… Мама дорогая!
Я распахнула глаза и уставилась в черные очи незнакомого брюнета.
– Она очнулась, – сказал он кому-то и нахмурился. – Викки, как себя чувствуете?
Викки… Вроде мое имя, а вроде и нет… В голове немного шумело, мысли текли вяло, а сил хватило лишь на тихое:
– Жива, кажется.
– Замечательно. Ну а раз жива, – брюнет нахмурился, – признавайтесь, опять ритуал проводили? Учтите, Вэлларс, лишитесь магии – тут же вылетите из академии!
Говорил он грозно, во взгляде сквозила озабоченность. А я задумалась… Вэлларс – это тоже я? Не помню…
– Норида! – мужчина обернулся. – Отведите ее в лекарское крыло, путь проверят. Тут такой ядовитый дым стоит, могла отравиться. Это, кстати, объясняет заторможенную реакцию. Удивительно, что вообще выжила.
Незнакомая девушка, по-видимому, та, которую назвали Норидой, помогла мне подняться с пола и потянула в сторону.
– Конечно, господин Дамиан. Вы же знаете Вэлларс, у нее что ни день, то приключение. Но больше никакой магии до аттестации! Честно-честно, я прослежу.
Магии? Она сказала «магии»? Я похлопала ресницами, удивленно взирая на провожатую, и решила промолчать. Вначале стоит во всем разобраться, а потом уже делать выводы.