Не имея звезды
Шрифт:
— Значит мне повезло, — улыбнулся Ланс.
— И не поспоришь. Может тебе еще чего забабахать?
— Пока нет, но...
— Но если надумаешь, то сразу ко мне, я тебе такое наколю... все взгляды твои будут.
— Заметано. Кстати, мне всегда было интересно, как...
Четыре часа спустя
— Не все, — Джинкс замотала руку бинтом и закрепила специальным пластырем. — Слушай меня внимательно, тебе...
— Нельзя чесать, нельзя держать на солнце, нельзя мочить и теребить, держать под повязкой три-пять дней, и почаще смазывать специальной мазью, которую ты мне сейчас выдашь.
Девушка посмотрела на парня, потом улыбнулась и щелкнула
— Я тебе не маглвоский мастер, — шутливо шикнула она. — Если бы обычными красками — тогда да, а тут волшебство парниша. К ночи уже сможешь шиковать украшением.
— Тогда чего ты хотела? — удивился юноша.
— А вот перебивать не надо было, — фыркнула мастер, складывая палочки на поднос. — Я тебе вот что скажу, ты если кому проболтаешься что это я тебе набила — убью.
— Э...
— Ты думаешь, я поверила что тебе шестнадцать? Тело тянет, глаза детские. Так что проваливай, малолетний преступник, выдающий себя за старшего.
Все это было сказано без злобы, так что Геб встал, оставил монеты, поблагодарил, оделся и вышел на улицу. В спину ему донеслось.
— Если надумаешь — заглядывай!
— Окей! — крикнул в ответ слизеринец и поспешил к камере хранения.
Сегодня был чудесный день, который уверенно подходил к концу. Многие скажут, что тату — глупая прихоть, но какой Король Рока без татуировки? Правильно — никакой.
====== Глава 22 ======
3 августа 1993г Египет Гиза
Этого дня Герберт ждал с особым нетерпением. И хоть жать надо было всего один день, но те двадцать четыре часа показались юноше чем-то бесконечным, нескончаемым бегом секундной стрелки, четким маршем минутной и унылым ползаньем часовой. Время тянулось так медленно, что хотелось встать и крикнуть — «Эй, а нельзя ли побыстрее?! Тут люди ждут!». Но сколько не кричи, а часы все так же индифферентно к остальному миру, продолжали свой размеренный и неспешный ход.
Конечно же красок прибавлял тот факт, что Уизли, пытаясь нескончаемым потоком лекций смыть татуировку, шли на многие словесные ухищрения. Больше всех ратовала Миссис, который сама мысль чернил под кожей на левой руке казалось чем-то ужасным, чем-то сродни преступлению. Но юноша отвечал весьма просто — он рокер, а значит ему положено, иначе какой он нахрен рокер, так, лишь очередной позер.
Настроение не прибавляло еще и то, что Рональд умудрился и этому начать завидовать. Вообще, насколько понял Геб — Ронни-завидовал всему, что по его мнению, выгодно отличало других от него самого. По сути это не было слабостью характера, а скорее синдромом недостатка внимания и комплексом младшего брата. Вот только в очень острой, даже обостренной форме. Потому как точно такой же синдром проявлялся и у Геба и у всех подопечных приюта «Св.Фредерика». Вот только Геб не завидовал, а всячески выпячивал свои достоинства, педалируя эксцентричность и экстравертность.
Но вот сегодняшний день наконец настал и Геб вскочил на ноги, лишь запищал его будильник. Раньше этот звук казался мерзким хихиканьем спятившего демона, но в этот раз Ланс услышал ангельское пение. Герберт, вскинувшись как при разряде эклектрошоком, влетел в ванную, где помылся быстрее «духа», над которым «дед» глумится.
Впервые в жизни, завтрак Ланса ограничился стандартной порцией и лишь одной кружкой горячего шоколада, после чего Проныра уже стоял около порталов, чуть нервно пощелкивая зажигалкой.
Ему казалось что Уизли подтягиваются так медленно, так лениво, словно даже насмешливо и язвительно. Будто они специально идут подтягиваясь,
Наконец показался Аби Бай. Он был чуть заспанным, а на его шее, под шелковым платком, повязанным на арабский манер, на мгновение показался край красного пятнышка. Видимо позавчерашние улыбки и взгляды, которые он бросал экскурсоводу в Библиотеке Александрии, не прошли даром и вождю перепало этой ночью.
— Все собрались? — задал дежурный вопрос индеец.
— Да, — ответили за всех Миссис и Мистер.
— Тогда прошу.
При одном взгляде на будку Геба стало выворачивать на изнанку. Но все же, сцепив зубы в стальной замок, юноша сделал шаг вперед. И вновь это страшное чувство расщепление, а потом сжатия до точки.
В этот раз парень пришел в себя вовсе не в каком-то помещении, а сразу на чистом воздухе, что несколько сгладило ситуацию. Вокруг был лишь песок и ветер, а солнце, такое близкое, жарко ласкало кожу, покрытую ровным слоем блестящего загара. Проныра достал из кармана специальный платок и повязал его на лицо, стало легче дышать.
Нагнувшись, Геб подтянул шнуровку так, чтобы было плотно, но чтобы голень не натерло, а потом закрепил шнурки специальными примочками. На руки юноша нацепил легкие, без пальцевые перчатки из искусственной кожи — такие не припекутся к рукам. Шляпа же так и не покидала головы музыканта, так что с этим проблем не было. Аби в который раз с уважением глянул на парня, который подходил с умом к, казалось бы, простым жизненным вопросам.
— Сейчас нас встретят, — произнес индеец, чуть зевнув.
Ну и уморила же его арабка... Но Проныре было уже не до обсуждения прелестей молодящейся работница музея. Там, впереди, они увидел то, что поражает воображение людей вот уже почти четыре тысячи лет — Комплекс Гизы.
Три огромных, сюрреалистично и непостижимо больших пирамиды, с такого расстояния, кажущихся монолитными, словно огромный ребенок вылепил из по формочке из мокрого песка. Один лишь взгляд на центральную, самую большую и величественную — Пирамиду Хуфу(в простонародье — Хеопса), становилось не по себе. От строение веяло какой-то таинственной мощью, невообразимой силой и волей народа, справившегося с такой задачей. И архитекторов, спроектировавших единственное Чудо Света, прошедшее через всего вехи истории вплоть до наших дверей.
Даже мудрый страж творений — безносый сфинкс, не был столь величественен в своей древности, как последнее пристанище души мудрейшего из фараонов — Хуфу(так как тела его там не нашли) и его царицы. По Древним Летописям и записям Библиотеке, Герберт знал что внук Хуфу отказался от помощи Жрецов и их волшебства. Фараон хотел доказать всему миру существующему в те времена, и миру что будет существовать после, что магия это не дар богов, не фантастичная мощь и ужас души, а очередной инструмент в руках человека. Инструмент, мало чем отличающийся от плетеных веревок, бревен и досок, на которых войлоком тащили с Нила огромные глыбы. И уж точно не более совершенный чем долото и резец, которым эти глыбы обрабатывали ночи на пролет в течении полувека обрабатывали каждую каменюгу, подгоняя их настолько плотно и идеально друг к другу, что и в наши времена между ними порой сложно и лезвие перочинного ножа просунуть.