Не имея звезды

Droi

После чего каждый счел своим долгом как можно громче проорать нужную формулу. Особенно надрывался величайший ум вселенной — Рональд Уиздом. Лишь несколько людей сконцентрировались на правильном произношении и взмахах палочками. Пройдет еще два года, перед тем как эти гении от магии узнают, что в волшебстве зачастую важна лишь одна вещь — желание. Да-да, порой не нужны были ни палочки, ни артефакты, ни формулы и уж точно не взмахи, а простое, искреннее желание сделать что-то невозможное и невероятное. Впрочем, об этом пока не знал и Герберт. Он, напрягшись, разогнал по телу жар и закусил губу до крови. По лбу покатились тяжелые

градины пота, а дышать становилось все труднее. Ланс старался мысленно «охватить» весь кабинет, и «найти» в нем все необходимые объекты для чар. Такое волшебство было слишком тяжело для него, но он твердо намеревался произвести впечатление на профессора Флитвика.

— Wingardium Leviossa, — произнес мальчик.

И будто загруженный камнями мешок опустился ему на плечи. Ланс почувствовал невероятную тяжесть, притягивающую его к земле. Но все же он терпел, терпел и держал.

— У меня получилось! — раздался один крик.

— И у меня! — прозвучал второй.

— Я тоже справилась! — вторил им третий.

Под потолком парили все перья, лежащие в кабинете, в том числе и перо профессора Флитвика. А дети лишь ошеломленно смотрели на свои палочки. Кажется, никто не догадывался, в чем настоящая причина такой вакханалии.

— Профессор, — вдруг встрепенулась Забини, качая своими волосами цвета вороньего крыла. — А почему мы не можем управлять их полетом?

Флитвик озорно улыбнулся.

— Мистер Ланс, вы ответите?

Герберт отрицательно покачал головой, по его подбородку текла струйка крови из прокушенной губы. Он знал, что стоит ему открыть рот — и перья упадут. Он не выдержит еще и разговора.

— О, вижу, вижу, — пробормотал мастер чар, но не попросил отпустить магию. — Что ж, я вынужден вас огорчить, но это магия мистера Ланса сейчас удерживает перья в воздухе, но не ваша.

По кабинету пробежала волна шепотков, и все разом обернулись к бледному мальчику. Сейчас, как никогда, были отчетливо видны его голубые, глаза чуть темноватые белок и черные смоляные волосы. Ну, и струйка крови, куда ж без нее. Когда же все внимание было сосредоточено на нем, Геб не смог сдержать свой эксцентризм: он собрал все силы, взмахнул палочкой, и перья собрались в одну кучу. Он взмахнул еще, и те закружились попарно, будто в вальсе. Это продолжалось недолго, всего пару секунд. А потом все перья опали на землю, и Геб звонко выдохнул. Это был предел, за которым он мог бы потерять сознание.

— Восхитительно! — зааплодировал Флитвик, впрочем, он был единственным, кто расщедрился на рукоплескания. — Мистер Ланс, можно поинтересоваться, сколько времени вы потратили на практику этих чар и всего, что с ними связанно?

— Часов сто двадцать, может, сто пятьдесят, — пожал плечами Ланс, нисколько не обманывая.

Вот теперь народ был ошарашен, кажется, только сейчас многие ученики осознали, что быть хорошим магом — это значит труд-труд и еще раз труд.

— Замечательно, просто поразительно, — кивал головой профессор. — Впрочем, не обессудьте, молодой человек, баллов я вам не дам.

Конечно, не даст, профессор не мог позволить себе поощрять нарушение порядка. Не замечать — да, но не поощрять.

— Я и не претендовал, — Геб чувствовал, как кружится голова и как тяжелее становится пропускать воздух через легкие.

— Мистер Ланс, вы дойдете сами до больничного крыла?

— Бесспорно.

—

Тогда попрошу вас не задерживаться, может стать хуже.

Герберт уже хотел пробормотать нечто вроде «знаю», но вовремя себя оборвал. Он неловкими, неуклюжими движениями накинул сумку, которую так и не раскрыл, а потом не самым твердым шагом направился к выходу. У самой двери он наткнулся на пустой взгляд Гермионы, которая, казалось, не знала, что и думать. Впрочем, у Геба не было сил, чтобы размышлять на эту тему. Он покинул аудиторию, плотно закрыв за собой дверь, и как можно резвее заспешил к школьной целительнице.

Взлетев на третий этаж, держась на последних каплях «человекотоплива», Ланс открыл двери медпункта. В нос тут же ударил смешанных запах трав, каких-то зелий и примочек. Глаза резанула стерильная белизна, а уши оглушила мертвенная тишина. Правда, «мертвенная» — не лучшая метафора, применимая к этому месту, но уж какая есть. Всего мгновение прошло, как к мальчику уже подлетела полноватая, побитая сединой дама. Она, казалось, олицетворяла собой апогей стереотипичности колдомедика. Как уже было сказано, полная, в чепчике. С пенсне, в какой-то странной мантии, одетой поверх сарафана, с пухлыми пальчиками и добродушной улыбкой, которая мигом спадала когда кто-нибудь «страдал».

— Ох, мистер Ланс, — Герберт удивился тому, что женщина знает его имя. Раньше он никогда не бывал в этой части замка. — Садитесь скорее.

Не спрашивая куда, парнишка уселся на ближайшую койку. Ему жутко хотелось разлечься во весь рост и кемарнуть часок-другой, но он не хотел показывать слабости. В первую очередь — самому себе. А целительница уже порхала. Она летала от одного шкафчика со склянками к другому, словно пчелка от цветка к цветку. Когда же она вернулась, то укорила себя за невнимательность. Замысловатый взмах, заклятие «Episcei» — и губа уже не болит, а кровь не идет.

— Вот, выпейте, — мадам Пофмфри протянула флакончик с янтарной жидкостью. Бандитская натура Герберта заподозрила, что в нем коньяк.

Не спрашивая, Ланс опрокинул в себя зелье, дивясь вполне сносному вкусу.

— Что это? — спросил он, ощущая, как усталость проходит.

— Разбавленное Бодрящее Зелье.

— Спасибо.

— За лекарскую помощь не благодарят, — нахмурилась целительница, но, впрочем, мгновенно расслабилась. — Ладно, идите, мистер Ланс, вам еще к празднику переодеваться.

И Герберт не нашел ничего лучше, кроме как кивнув, покинуть медицинское крыло и отправиться в подземелья, дабы сменить самую потертую мантию на не очень потертую — парадную.

*

Наевшись от пуза, Геб уже развалился на скамье, прислонившись спиной к холодной замковой стене. Праздник удался. Парящие тыквы, чьи оскалы светились багровым пламенем, заливались замогильным хохотом. Летающие свечки пугали своим пламенем в виде черепа без нижней челюсти. Летучие мыши, то и дело, пикировали на вас в попытке укусить, впрочем, они никогда не долетали. Паутина заплеталась в полах мантии, но уже через пяток минут исчезала. Редкий наколдованный сквозняк, заставлял тут же кутаться в тонкую мантию. Ну а уж про стол и вовсе можно было не упоминать. Все было украшено в стиле Хэллоуина, а уж вкусно — пальчики оближешь. Если бы не каждодневные пробежки и тренировки, Ланс бы опасался, что к шестнадцати растолстеет и станет напоминать Невилла.