Не исчезай
Шрифт:
В 1897 году он снова будет принят в Гарвардский университет, в виде исключения, на положении особого студента, с особыми привилегиями. Он займется изучением античной истории, философии, латыни, греческого, а затем классиков: Платона, Вергилия, Горация, Овидия… Впрочем, и на этот раз он не закончит и Гарвард – в 1900 году он покинет Бостон, чтобы поселиться в Дерри, штат Нью-Гемпшир. Станет фермером. Не просто фермером, а джентльменом-фермером, получившим классическое образование. Вряд ли широкая американская публика, восторгавшаяся его стихами о природе, знала о том, что народный любимец упорно работал над тем, чтобы научиться свободно читать на греческом и на латыни.
11
Вернемся
В ноябре 1894 года, не сообщив заранее о предстоящем визите, Роберт является в пансион, где живет Элинор. Она учится в Университете Святого Лаврентия (St. Lawrence University) в Кэнтоне, штат Нью-Йорк. Фрост встревожен, его одолевают ревность, страх потери возлюбленной, мысли о совместном будущем. Карьера, стремления, амбиции; его медленное, настойчивое продвижение вперед – к себе, к успеху.
– Дорогая! – восклицает он. – Мы должны обвенчаться, и как можно скорее.
Возможно, все происходило именно так. Люба представляет, как нетерпеливо теребит Роберт колокольчик у входных дверей. Занимательно домысливать эту сцену. Воображение рисует небольшую комнатку Элинор в пансионе, где-нибудь на втором этаже: дощатые полы, столик у окна, в углу – скромная девичья постель. Если же в ее распоряжении было две комнаты, дверь в спальню Элинор скромно прикрыта. Решительно настроенный Роберт думает только о своих намерениях. Обуреваемый чувствами и планами, он не беспокоится о приличиях. Вот он взлетает по лестнице на второй этаж. Строгая дама – хозяйка пансиона – стоит на пороге; еще не успев запереть тяжелую входную дверь, с любопытством, поджав губы, смотрит она ему вслед, затем, напрочь забыв о манерах, приоткрывает рот. Через несколько мгновений она вспомнит – рот следует сложить в привычную гузку. Любезную полуулыбку, стянувшую тугое кольцо молчаливого неодобрения.
– Почему такая спешка? Роберт, как вы здесь оказались? Я не ждала вас…
Напуганная его появлением, она делает еле уловимое движение назад – инстинктивный жест отказа. Он наступает. Куда девать руки, протянутые для объятия? Руки опущены. Жестко сжатые губы; глазами обошел-обвел мимо, сквозь… Эти четко очерченные, изогнутые, сочные, выпуклые, чувственные губы. Нижняя чуть выступает по-детски; с годами превратится в упрямый, непреклонный, надменный уступ. Это почти есенинские губы. Судя по портретам, они были похожи, как братья. Впрочем, все поэты – братья. Но у Есенина рот мягче, в лице страдание – русская, привычная жертвенность. Или читаемая поколениями спустя жертвенность? А Фрост? Вряд ли жертва. Стоик. Не крестьянин – американский фермер.
Так будет всегда. Подобно порыву ветра он врывается, пытаясь проникнуть в сердце, в душу. Ибо жаждет сеять семена: любви, нужды, желания, страсти, детей, семьи… Инстинктивно она хочет бежать, закрыться, сохранить себя. Тогда же… В доме, где живет Элинор, девушкам разрешено принимать мужчин-визитеров в определенные часы. Роберт явился в неурочный час. Его импульсивность, интенсивность, напор повергают Элинор в совершенное смятение. Не в первый раз ее посещают сомнения. Она просит отсрочки, полагает: им обоим необходимо получить образование. И лишь потом думать о создании семьи. Он умолял, она была непреклонна.
– Вы не хотите быть моей женой?
Любе представляется: не зная, что делать со своими руками, он принимает позу джентльмена – руки его сложены за спиной. Так стоят мужчины на картинках в романах, которыми она зачитывалась в юности (да и в зрелом
– Вот! – Этот жест представляется ей пощечиной. Его первый сборник поэзии с мистическим названием «Twilight» летит к ногам Элинор.
Так же стремительно Роберт разворачивается и уходит. Элинор измучена, опустошена. Как Джейн Эйр, она трепещет. Столкновение со страстью. Вызов приличиям. И где, где речь, беседа, которая есть сила, движущая жизнью? Вызов брошен. Ответ? Да и есть ли у нее ответ?.. Наклоняется, поднимает книжицу. Садится на край кресла, к столу, листает страницы. Она сохранит ее. То будет единственный экземпляр, который смогут увидеть потомки.
12
После неудачного свидания Роберт тут же направляется к железной дороге, в ярости разрывая на ходу экземпляр своих «Сумерков». Не разбирая, пути, он идет прочь от дома, где его отвергли, проходит мимо станции, но на следующей остановке все-таки садится в поезд.
Холодная осень. Северный ветер, прилетевший из Канады, уже сдул с деревьев последние листья. Впереди сумерки – ночь, тьма, сумерки жизни. Но Роберт стремится убежать еще дальше. В тьму, подобную той, что царит у него в душе. Элинор, первой оценившая его поэзию, признавшая его талант, призвание – испугалась? Отвергла? Последующие события – уже миф, легенда Фроста, литературно обработанная версия. Жизнь поэта становится литературным произведением. Создать себя, как создают литературный персонаж. Не согласиться с версией, предложенной жизнью, судьбой, – создать образ, стать им.
Поначалу, вернувшись домой после сцены в доме Элинор, а именно 6 ноября 1894 года, он отправляется в Бостон, затем в Нью-Йорк. Там Фрост садится на торговое судно. Он сходит на берег в Норфолке, штат Виргиния. Затем пешком направится в маленькую деревушку под названием Deep Creek – глубокая бухта. Или – «устье реки». Роберт направляется в сторону болота под названием Dismal Swamp – на Великое Мрачное болото. По всей видимости, чтобы убить себя. Исчезнуть. Позволить болоту заглотить его, засосать, чтобы не стало Роберта. Когда-то, еще на заре цивилизации, эти места пребывали глубоко под водой; нынешнее болото прежде было дном морским. Вот на это бывшее морское дно юный Фрост направил свои стопы, дабы свести счеты с жизнью. От Лонгфелло до Томаса Мура – всем известно Мрачное болото. Место, куда бегут отчаявшиеся поэты.
Он шел вдоль канала, по которому сплавляли древесину. Dismal [24] Swamp Canal. Стемнело. Дорога уходила в лес, все глубже – в болото. Яркая луна освещала темную воду. Под ногами извивались ужи; Роберт скользил на опавших листьях, спотыкался о корни, отводил ветви деревьев. Пройдя десять миль по заброшенной дороге, он почти падал от усталости. Одетый в городскую одежду, в легком пальто, ботинках, он шел почти не защищенный ни от черноты своих мыслей, ни от темноты вокруг. Но окончательно уйти в эту темноту у него не хватало сил. Дорога оборвалась.
24
Dismal – гнетущий, давящий, унылый, жуткий, зловещий, мрачный, темный.