Не изменяя присяге

Лоза Александр Витальевич

— Я это помню, но готов принять помощь хоть дьявола, лишь бы уничтожить большевиков. Слишком много крови и страданий принесли они людям.

— Хочу предостеречь вас, Бруно! То, что происходит сейчас, — это стихийный, страшной силы бунт Хама. А для Хама одинаково чужды и красные и белые. Потому что Хаму чужд любой порядок!

— Я верю, мы наведем порядок.

— Повторяю, Бруно, — для Хама чужд любой порядок! И порядок белых и порядок красных.

— Белая армия имеет поддержку во всех слоях населения России.

— Так ли это? А миллионы

крестьян, пойдут ли они за вами? Ведь армию, что белую, что красную, надо кормить. Хлеб, лошади, фураж. А ведь армия в своей стране кормится только тем, что удастся в лучшем случае купить, в худшем случае отнять у своих же крестьян.

Да, на знамени Белого движения начертано «За Свободу и Россию!». За чью свободу? За чью Россию? Нет ли в этой неопределенности обреченности Белого движения?

— Я тоже чувствую это. Даже если и так! Я все равно буду драться с красным Хамом. Я знаю, я чувствую, мне суждено в этой борьбе погибнуть. Пусть. Но я буду драться до конца.

— Вы, Бруно, сильно изменились с гардемаринских времен.

— Это происходило постепенно. Может быть, когда первая германская бомба ухнула на «Разящий» и я понял, что если мои артиллеристы не будут стрелять метко, мы все погибнем. Может, когда пьяные матросы напали на меня в Гельсингфорсе и не убили лишь потому, что получили отпор. Не знаю. Время такое. Идет война, уже гражданская. Если не убьешь, убьют тебя. Хотя, вы правы, мы не только защищаемся. Но сейчас иначе нельзя. Либо стоять в стороне, либо драться. И уж если драться, то до конца.

— Сражаясь с красным чудовищем, вы можете превратиться в белое чудовище, столь же кровавое и ужасное. Помоги вам Господь избежать этого!

— Завтра я ухожу на Север, скорее всего через Финляндию. Через реку Сестру. В Райороки, оттуда в Гельсингфорс, далее на Мурман. У Чаплина каналы налажены.

— Будьте осторожны, Бруно. Финнам особенно не доверяйте.

— Да, я понимаю. Для меня чем хуже погода — тем лучше. Как все сложится, пока не знаю, но это мой путь. Я принял решение, буду воевать с большевиками на Севере. Там мой командир Андрей Дмитриевич Кира-Динжан, там мои сослуживцы по Минной дивизии. Там моя судьба. Я знаю.

— Ну что же, Бруно, прощайте. Да сохранит вас Господь!

О бунте «Грядущего Хама» еще в 1906 году предупреждал русский философ и писатель Д. С. Мережковский. В своей работе «Грядущий Хам» он писал: «Мироправитель тьмы века сего и есть грядущий на царство мещанин, Грядущий Хам. У этого Хама в России — три лица. Первое, настоящее — над нами, мертвый позитивизм казенщины. Второе лицо прошлое — рядом с нами мертвый позитивизм православной казенщины. Третье лицо будущее — под нами, лицо хамства, идущего снизу, — хулиганства, босячества, черной сотни — самое страшное из всех лиц. Хама Грядущего победит лишь Грядущий Христос».

* * *

Как добирался Садовинский до Архангельска, выяснить невозможно. Конспиративные каналы почти не оставляли документальных следов, поэтому

когда и каким путем он уходил на Север, неизвестно. Возможно, через Финляндию, возможно, через Карелию. Этого уже не выяснить, но, главное, из документов, сохранившихся в РГАВМФ, следует, что уже 5 сентября 1918 года в Архангельске мичман Б.-С. А. Садовинский заступил дежурным офицером по подразделению начальника всех формируемых команд флотилии Северного Ледовитого океана.

По прибытии в Архангельск мичман Б. Садовинский поступил в распоряжение начальника всех формируемых команд на берегу капитана 1-го ранга Шевелева. После представления капитану 1-го ранга Шевелеву мичман Садовинский стал на котловое и денежное довольствие, а адъютант Шевелева мичман Васильев помог ему определиться с ночлегом на одном из посыльных судов.

В Архангельске была объявлена мобилизация. В первые дни после свержения большевиков было мобилизовано свыше 500 офицеров. Прибывшие по мобилизации как офицеры и унтер-офицеры, так и нижние чины поступали в распоряжение начальника всех формируемых команд флота на берегу, который организовывал службу и быт формируемых воинских подразделений.

Из архивных документов следует, что мичман Садовинский заступил дежурным офицером по формируемым командам флота на берегу уже 5 сентября 1918 года.

«Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 5 сентября 1918 г. по строевой части № 94.

Дежурным по формируемым командам назначается мичман Садовинский.

Подлинно подписал: Капитан 1-го ранга Шевелев.

Адъютант: Мичман Васильев».

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. Д. 222. Л. 6)

Постепенно, день за днем, служба налаживалась. Мичман Б. Садовинский регулярно заступал дежурным офицером, о чем свидетельствуют сохранившиеся в РГАВМФ приказы № 133, № 188.

« Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 13 сентября 1918 г. по строевой части № 133.

Дежурным по формируемым командам офицером на 15 сентября назначается мичман Садовинский.

Подлинно подписал: Капитан 1-го ранга Шевелев.

Адъютант: Мичман Васильев».

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. Д. 222. Л. 12)

Пролетел сентябрь. Холодное северное солнце, в дымном венчике, низко повисло над горизонтом. Северный ветер, задувал с Ледовитого океана, приносил первые снежинки и заморозки.

Для обучения матросов формируемых морских команд командованием флотилии Северного Ледовитого океана была создана специальная школа с подразделениями по основным матросским специальностям: комендоров, машинистов, электриков, рулевых, сигнальщиков.