Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке
Шрифт:
– Сожалею, но ваша зельеварша заключается под стражу до выснения подробностей определённых преступлений.
– Ча-во? – возмутился Борх, и толпа за его спиной отозвалась одобрительным гулом. – Каких-таких ащё преступлений? А вот это вы видели?
И мы все оказались свидетелями демонстрации самого непристойного жеста, какой только можно было придумать. Увы, я не успела зажмуриться или отвернуться, поэтому вынуждена была признать: «это» было мощным, волосатым и воистину устрашающим. Пока Борх снова натягивал спущенные портки, я успела от всего сердца посочувствовать его жене и сделать мысленную заметку в свой
– Не очень понял, на что вы тут намекаете, – сообщил слегка подрагивающим голосом капитан, но наше дело препроводить подозреваемую в город.
– Мужик, – ответствовал Борх. – Ты не понял. У нас зельеварша обещанная появилась. Унучка нашего Сени. Ты чо, не сечёшь дело? Наша зельеварша! Наша! Нам до вот этого самого места, – Борх невежливо ткнул пальцем во всё ещё топорщащиеся (видимо от возмущения) штаны, – Шо вы там удумали, енто вашейные проблемы. Так что со своими городскими делами идите лесом! А у нас есть нашейная зельеварша, и она останется с нами.
– Вы понимаете, что это открытый бунт против власти? – взвизгнул вдруг неожиданно обретший голос дядюшка.
– Бунт? – на лице Борха расцвело искреннейшее недоумение. – Какой-такой бунт? Мы туточки самые заноко… законопо… та тьфу же! Самые чесные и преданные гражданины! Завсю войну туточки стояли насмерть! И разве ж мы виноватые, шо места туточки дикие, вечно шо-то случается. Мы ж и так и эдак упрашивали о подмоге! Но шо тут поделать, мы жеж понимаем: людёв в недостатке опосля войны-та… Мы завсегда делам шо можно, но места у нас дикие, страшные… Цельные отряды пропадають… мда… – и он снова многозначительно похлопал по ладони обухом. – Пропадають, там и сям. Болота, ведмедёв полно, опять жеж дезертиры бродють всё исчо… Но вы не стащайтесь, ежели чо, мы завсегда пошлём в столицу депешу: дескать, погибли вы туточки при исполнении, верой-правдой защищая границы… Верно робя? – он повернулся к хмурящейся толпе, мгновенно разразившейся радостными воплями.
– Одно удовольствие наблюдать за этим представлением, верно? – промурлыкал над моим ухом голос невидимого джинна.
– Полагаю, – сухо заметил капитан, – нам стоит вернуться в город за разъяснением и дополнительными полномочиями.
– О! – восхитился Борх. – Полные мочи, это то, что надоть! Вы нам их принесите, и мы точняк вам сподмогнём. Верно, робя?
– Гуу! – невнятно ответствовали «робя», потрясая своим разнокалиберным оружием.
– А вы, ледя, – вдруг обратился Борх ко мне, – шли бы до хаты отдыхать. Вам исчо к Серке наведаться надоть позжее, да и бабы наши чуть не передрались ужо, хто первым за вашим варевом идёть. Идите-идите, мы тут сами по-мужицки разберёмси…
Я осторожно оглядела старательно прячущих взгляд конвоиров и решила последовать мудрому совету, как можно незаметнее ретировавшись за дверь.
К моему удивлению, препятствовать мне никто не стал. Промолчал даже дядя.
– Великие боги! – простонала я, в изнеможении тихо сползая по стеночке, уединившись в помещении. – Как такое возможно?!
– Что именно? – передо мной нарисовался джинн в своей излюбленной позе: руки сложены на груди, брови нахмурены, глаза сверкают презрением.
– Откуда тут появились все мужики деревни? И почему они стали меня защищать?
– Ну, мужиков я позвал, – хмыкнул джинн. – Пустяк дело. Достаточно детским
– Зачем ты это сделал? – бросила на джинна острый взгляд. – Я – глупая презренная женщина, как ты не устаёшь повторять. Забрали бы меня, радовался бы жизни…
– Какая радость? – неожиданно горько усмехнулся джинн. – Я пленник лампы. Мне даже покой не светит! Ты, конечно, хорошо лампу зачаровала, но любой приличный маг (не из тех, что здесь были) учует неладное. Так же, как учуяла ты. И что меня ждёт дальше?
– Что? – заинтересовалась я.
– Вечность служения чужому честолюбию, – снова усмехнулся джинн. – Нас, аристократов и магов, с детства учат правильно формулировать приказы. Мне бы не удалось даже обращать их желания против них самих, как мне удаётся с тобой… да даже ты быстро учишься.
Я прищурилась…
– Так-так… «нас, аристократов и магов», – процитировала я ехидно. – Ты не джинн! Ты разбираешься в званиях наших стражников, ты знаешь моего дядю… Кто ты? И как оказался в этой лампе?
– А тебе какая разница? – хмыкнул джинн. – И так уже знаешь слишком много.
– Может я смогу тебе помочь…
– И как бы это? – расхохотался джинн. – Посмотрите на неё! Нищая сирота, которая сама за себя-то постоять не может, предлагает помощь могущественному джинну! Как ты себе это представляешь?
– Зато я свободна, – прошептала я, еле сдерживая слёзы. Да, джинн бил по больному. Но я не собираюсь тут перед ним реветь. Много чести! – Я свободна, а ты нет.
– Да, – хмыкнул джинн. – Ты свободна. Пока. Пока снова не появился твой дядя со стражниками. Чем ты ему так насолила? В суп плюнула? Неважно. Подумай об этом. Твоя свобода тоже довольно эфемерна…
И исчез. Видимо, отправился отдыхать в свою бутылку.
А я, выглянув в окно и не обнаружив там к своему восторгу ни единой живой души, решила заняться делом. Долг платежом красен, а мне срочно нужно расплатиться с селянами за то, что они меня защитили. Расплатиться… и, похоже, уходить отсюда. Дядя явно не собирался оставлять меня в покое.
Глава 17. Имя джинна
Временно отбросив в сторону грустные мысли, я поставила на треножник котелок, собрала нужные ингредиенты и начала готовить гламарию… Потом подумала, поставила рядом ещё один котелок, поменьше, и завела одно очень нужное женщинам детородного возраста зелье. Мне явно на него намекали. Потом подумала ещё и установила третий котелок, чтобы сварить обезболивающее зелье.
Три бурлящих одновременно котелка требовали концентрации и не позволяли мне утонуть в пучине грустных мыслей. Да и вообще, любила я это дело. Приготовление зелий и еды всегда меня успокаивало. Я даже не заметила, как начала напевать. Выведя все три котелка на соответствующие температурные режимы, я подготовила мерные стаканчики с нужными травами, подвесила над каждым котелочком магические таймеры, а сама уселась пить чай с остатком вчерашнего пирога. На этот раз я была умнее и спрятала остатки еды получше. Этот кот точно приучит меня к порядку!