Не лучше ли объясниться?
Шрифт:
Проходя мимо прилавка с длинными жоржетовыми шарфами изысканных расцветок, он выбрал два: миндально-зеленый для матери и бледно-розовый для Пейшенс. Под цвет ее губ.
Подарки завернули, и он написал текст, который должны были напечатать на поздравительных открытках. Пока Джеймс пил кофе, их принесли, и он подписал обе.
Как ни странно, этот поход в магазин вызвал у него лишь положительные эмоции. Может быть, подарки доставляют удовольствие и дарящему?
Когда он возвращался в офис, лондонские улицы сияли солнечным светом.
К среде он был уже в состоянии смятения. Идти или не идти? Этот вопрос занимал все его мысли. Нерешительность плохо сказывалась на его настроении; он сам упрекал себя в необычайной сварливости. Мисс Ропер одаривала его своими сардоническими взглядами, а маленькая блондинка уже просто трепетала, потому что Джеймс пару раз шикнул на нее. Бедная девочка, она не виновата. Это он доводит ее до дрожи в руках, вот она и роняет вещи и путает передаваемые по телефону сообщения.
Пытаясь поправить положение, Джеймс улыбнулся ей, и девушка немедленно уронила стопку принесенных на подпись писем.
Джеймс зарычал:
— Бога ради, можете вы хоть что-нибудь сделать по-человечески?!
Тут же в кабинете возникла мисс Ропер. Она отправила помощницу в комнатку за приемной, собрала письма и холодно заметила Джеймсу:
— Если бы вы не кричали, она бы так не нервничала, мистер Ормонд.
— Я не кричал, когда она вошла. Я улыбнулся, но от этого стало только хуже.
— Наверное, она подумала, что вы собираетесь уволить ее. Вы всегда улыбаетесь, когда увольняете сотрудников.
Джеймс похолодел.
— Что вы имеете в виду? Неужели вы думаете, что я наслаждаюсь, выгоняя людей?
— Я прекрасно знаю, что нет. Потому вы и улыбаетесь — просто нервы. — Мисс Ропер присмотрелась к нему. — А почему вы нервничаете сейчас?
Не отвечая, Джеймс принялся подписывать письма. Если есть на свете что-то, чего он не выносит, так это женщины, читающие его мысли.
Закончив рабочий день, Джеймс выложил пакет с подарками на стол. Мисс Ропер внимательно посмотрела на пакет, прочитав название магазина, но ничего не сказала. Может быть, потому, что заметила вызов в глазах Джеймса. Они просто попрощались.
Когда Барни завел мотор, Джеймс сказал:
— Не домой, Барни. Масвел-хилл, пожалуйста.
Барни удивленно обернулся, но Джеймс, откинувшись на сиденье, смотрел на улицу, заполненную спешащим домой трудовым людом.
Барни не стал ничего спрашивать и тронулся с места. Дорога к холмистой северной окраине была довольно длинной. Рассматривая незнакомые людные улицы, Джеймс вдруг заметил что-то в витрине зоомагазина.
— Остановись, — приказал он Барни, и тот свернул к небольшой парковке,
Барни посмотрел на них с сомнением.
— Решили завести птиц?
— Нет, это подарок. — Он сел и поставил клетку на пол. — Поехали.
Барни пробормотал через плечо:
— Знаете, не всем нравятся птицы. Весь дом в шелухе от семечек. И шума от них много, особенно по утрам.
— В крайнем случае заберу их обратно. — Это была импульсивная покупка, и Джеймс очень надеялся, что не ошибся.
Когда они свернули на улицу, где жила Пейшенс, Джеймс почувствовал необыкновенное волнение. Хорошо хоть не было мисс Ропер с ее понимающим взглядом.
— Вас подождать? — спросил Барни, остановившись у «Кедров».
— Нет, я вызову такси. Желаю тебе и Инид хорошо провести вечер.
Барни улыбнулся в ответ:
— И я вам желаю хорошего вечера. Наилучшие пожелания юной леди.
Джеймс почувствовал, что краснеет, и разозлился на себя. Зачем он сюда приехал?
Он вышел из машины и захлопнул дверцу ногой, потому что обе руки были заняты пакетом и клеткой. Прежде чем он успел отойти, Барни добавил:
— И наши поздравления мадам в ее день рождения.
Джеймс остановился, как подстреленный.
— А вы откуда знаете?
Барни, невозмутимый, как всегда, открыто и серьезно встретил его взгляд.
— Инид вспомнила. Она у меня знает все дни рождения. Никогда не пропустит.
Джеймс улыбнулся.
— Да, о моем она никогда не забывает. А отец ни разу не вспомнил. До свидания, Барни.
Шум праздника был слышен издалека. Джеймс остановился на дорожке, вслушиваясь в голоса и смех, лай собак и звуки музыки. Похоже, там развлекались вовсю.
Вокруг шептались деревья, и весна заявляла о себе запахом нарциссов и гиацинтов. Над крышей дома сгущалась вечерняя синева.
Ему пришлось позвонить четырежды, прежде чем дверь отворилась, выпустив на улицу толпу детей и собак. Эмми добежала к нему первой и обхватила ручонками.
— Я знала, что ты придешь! Я уже сто лет жду, когда ты позвонишь в дверь, а тебя все нет. — Тут она заметила клетку и задохнулась от восторга. — Птички! Какие красивые! Это мне?
Увидев в дверях Пейшенс, он беспомощно произнес:
— Я увидел их в зоомагазине по дороге сюда и подумал, что детям они могут понравиться.
Эмми высвободила из его пальцев металлическое кольцо, обхватила клетку обеими руками и принялась рассматривать сквозь прутья возбужденно прыгавших с жердочки на жердочку птиц.
— Если тяжело, давай я понесу, — предложил Тоби, пытаясь отнять клетку.
— Отдай! Мои! — визжала Эмми, цепляясь за клетку.
Тоби отталкивал ее локтем, уговаривая:
— Ты можешь уронить клетку, и птички убьются. Отпусти. Что это за птицы, Джеймс? Канарейки?