Не лучше ли объясниться?
Шрифт:
— Вы бы лучше встали, мисс.
Другой подал ей руку.
— Давайте, мисс, помогу вам встать.
— Я не двинусь с места! — упрямо заявила девушка, мотая головой, так что рыжие кудри взлетели, подобно лепесткам на ветру.
— Да не стойте же вы! Поднимите ее! — приказал Джеймс и нагнулся, чтобы оторвать ее руки.
Они оказались меньше, чем он ожидал. Тонкие мягкие пальчики обвились вокруг его ног, как усики виноградной лозы вокруг ствола дерева. В его груди что-то дрогнуло. Обхватив запястья девушки, он выпрямился, поднимая ее. Она
Да девушка ли это — или ребенок, изображающий взрослого? — подумал он, вглядываясь в нее пристальнее. Пять футов и два или три дюйма. Нет, это не ребенок, а маленькая девушка едва за двадцать, в потрепанных джинсах и дешевой синей хлопчатобумажной маечке, обтягивающей маленькие груди и тонкую талию. И при этом есть в ней поразительная и необъяснимая женственность.
— Ваша мать жива, мистер Ормонд, — мягко сказала она. — Она старая, больная, одинокая женщина. Она была бы так счастлива увидеть вас! Она одна-одинешенька на свете, и вы ей очень нужны.
— Вы хотите сказать, ей нужны деньги, — возразил он с циничной улыбкой.
Время от времени он задавался вопросом, наступит ли день, когда мать найдет его и попросит денег; и всякий раз не мог решить, даст ли. При разводе ей была назначена весьма солидная сумма, как сказал отец, и она не могла рассчитывать ни на что большее. Но еще отец сказал, что мать всегда была экстравагантна и наверняка рано или поздно, спустив все, вернется за новыми деньгами.
Пейшенс Кирби прикусила губу.
— Да, она не богата, это правда. На самом деле у нее нет ничего, кроме пенсии по старости. Уплатив за жилье, она остается почти ни с чем. Но я даю ей трехразовое питание.
— Вы даете ей трехразовое питание? — резко перебил он.
— Она живет у меня.
Господи, уж не ее ли это дочь? Только этого не хватало. Неужели это его сводная сестра, дочь неизвестного мужчины, с которым мать сбежала двадцать пять лет назад? Он вглядывался в девичье лицо в поисках какого-то сходства, но не мог найти ничего. Девушка не походила ни на его мать, ни на кого-либо из семьи.
— Я держу маленькую гостиницу, что-то вроде пансиона, — сказала Пейшенс Кирби. — Местная социальная служба направляет ко мне стариков, нуждающихся в дешевом жилье. Так я познакомилась с вашей матерью — она пришла три месяца назад. Она так слаба. Ей будет только шестьдесят на следующей неделе, но выглядит она гораздо старше — у нее была такая тяжелая жизнь. Она жила за границей, во Франции и Италии, пела в гостиницах и барах. Зарабатывала очень мало, едва хватало на пропитание. Я думала, что у нее нет совсем никого, но однажды она рассказала мне о вас, сказала, что не видела вас с тех пор, как вам было десять лет. Она думает о вас все время. Вся ее комната оклеена вашими фотографиями и вырезками из газет, где говорится о вас. Она отдала бы все на свете, чтобы хоть раз повидаться с вами. Кроме вас, у нее никого не осталось, а она больна; доктор говорит, что жить ей осталось не больше двух лет.
Джеймс был
— Моя мать сбежала с мужчиной двадцать пять лет назад, — сурово произнес он, — не думая ни обо мне, ни об отце. Теперь слишком поздно возвращаться и просить помощи, но, если вы оставите свое имя и адрес, я устрою для нее какую-нибудь пенсию.
— Ей нужно не это! — воскликнула Пейшенс Кирби. — Она хочет увидеть вас.
— Но я не хочу ее видеть! А сейчас я очень занят. У меня назначен деловой ленч, и я должен идти.
— Я не уйду, пока вы не пообещаете приехать и увидеться с ней хоть раз!
Стиснув зубы, Джеймс процедил охранникам:
— Уберете вы ее когда-нибудь или нет?
Те шагнули вперед.
— Пожалуйста, пойдемте, мисс.
Она уселась в кресло Джеймса, воинственно сверкая карими глазами в обрамлении спутанных рыжих кудрей, и вцепилась в подлокотники.
— Я не двинусь с места!
— Возьмите ее и унесите! — прорычал Джеймс. — Или вы больше не хотите работать у меня?
Подстегнутая его угрозой троица неохотно подхватила Пейшенс Кирби и, несмотря на ее сопротивление, понесла к двери.
— Как можно быть таким бессердечным? Что бы она ни сделала в прошлом, она — ваша мать!
— Ей следовало вспомнить об этом много лет назад. А вам я не советую возвращаться. В следующий раз вы вылетите в окно! — крикнул он вслед, сам пораженный такой вспышкой.
Он не любил терять контроль над собой — во всем виновата Пейшенс Кирби, это она вывела его из равновесия. Но она зря старалась. Все, что она сказала о матери, будет забыто. Нельзя перечеркнуть целую жизнь, попросив прощения через двадцать пять лет. Второй раз Пейшенс Кирби сюда не проникнет. Он позаботится. Он надеялся никогда больше не встречаться с этой девушкой.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Вскоре он вышел из кабинета и велел мисс Ропер выяснить, каким образом Пейшенс Кирби попала на его этаж, и пресечь возможность подобных инцидентов в будущем.
— Она не должна была пройти дальше вахтера у входа, не то что до лифта. Проверьте, кто работал сегодня утром и какой охранник дежурил у лифта. Эта девушка могла оказаться террористкой или грабительницей. Похоже, наша охрана распустилась. Я намерен провести завтра учебную тревогу. Посмотрим, насколько они бдительны!
— Да, сэр. — Голос звучал очень кротко, но Джеймс хорошо знал свою секретаршу: она редко называла его «сэр», и это всегда означало скрытую ярость или по меньшей мере сильное недовольство. Мисс Ропер была зла на него, она не одобряла то, как он обошелся с Пейшенс Кирби. Она не понимала его чувств, потому что мать не бросала ее в десятилетнем возрасте.