(Не) люби меня
Шрифт:
Миледи Тегвин приветствовала меня очень сердечно, и когда я хотела поцеловать ей руку, обняла и расцеловала в обе щеки.
— Оставим придворный этикет при дворе, милое дитя, — сказала она, беря меня под руку. — Я приехала поклониться святым мощам, помолиться, поразмыслить о бренности существования, поэтому сейчас я не королева, а всего лишь раба Господня. Считайте, что мы с вами равны.
В монастыре нас уже ждали, и после отдыха мы посетили службу, королева исповедалась и причастилась. Нам предстояло переночевать в монастыре, и ее величество пожелала, чтобы я исполняла роль ее камеристки этим вечером.
Она отпустила всех слуг и долго молилась, пока я
Ужин был скромным, но я с удовольствием ела серый монастырский хлеб, тушеные бобы и запивала все отваром из сушеных фруктов, подслащенным медом. Сначала королева была оживлена, но постепенно становилась все грустнее и задумчивее.
Когда она переоделась ко сну, я помогла ей расчесать волосы и заплести косу, чтобы легче было спать. Волосы королевы были тонкими, светлыми, как золотые нити, они были мягкими, но непослушными — все время выскальзывая по волоску и прядкам.
— Вы замучились, верно? — спросила королева с улыбкой, когда я доплела косу и перевязала ее тесьмой. — Говорят, волосы отражают характер человека. Я тоже — тонкая, слабая, все время сбиваюсь с верного пути.
— Не думаю, что это так, — сказала я, стараясь ее приободрить. — Вы производите впечатление очень уверенной дамы, знающей, как достичь своего, не применяя силу.
— Ах, ней — засмеялась она. — Я совсем не такая. А вот у моего мужа волосы жесткие, и их невозможно даже пригладить…
Гребень дрогнул в моей руке, но я постаралась сделать вид, что разговоры о короле мне безразличны.
— …Но они приятны на ощупь, — продолжала королева. — Под рукой они — как мох, согретый солнцем. Одно наслаждение прикасаться к ним. И вы заметили — у него нет ни одного седого волоса. В отличие от меня, — она с сожалением посмотрелась в круглое зеркальце, что привезла с собой.
— Уверяю вас, они совсем не заметны… — пробормотала я, но королева словно меня не слышала.
— Он стал правителем слишком рано, — заговорила она ровно и напевно, будто рассказывала старинную легенду. — Когда его ровесники предавались юношеским забавам, он вынужден был возглавлять войско, разгадывать хитроумные козни, отстаивать границы, бороться с жадными предателями-пордами. Он не любил меня, брак был заключен по соглашению между нашими семьями… просто политический союз, ничего больше. Мы впервые встретились на свадьбе — ему было девятнадцать, а мне пятнадцать. Он всегда был добр ко мне, но так и не смог полюбить. Многие говорят, что он не способен на любовь, но это не так. Я всегда знала, что однажды это случится. И то, что он так долго сдерживал в сердце, выплеснется наружу. Я молилась, чтобы это произошло не слишком поздно. Когда он увлекся леди Сибиллой — вы видели ее, возможно, — она с улыбкой посмотрела на меня через плечо, — красивая. очень красивая женщина… Тогда я надеялась, что это произошло, но это была не любовь. Она смогла лишь поверхностно заинтересовать его. Бедный Дидье думал, что я ничего не знаю, и я делала вид, что мне не известно, хотя весь двор знал об их связи. Но однажды леди Сибилла позволила себе заговорить со мной… несколько развязно. И мой муж сразу поставил ее на место, и больше не приходил к ней. Он умеет быть верным. Не сомневайтесь.
— Зачем вы все это мне говорите? — спросила я, чувствуя себя так, словно падаю в пропасть и все никак не достигну дна.
— Я забочусь о нашей стране, — ответила королева просто. — Вы не знаете, как тяжела война. Когда погибают сыновья. Я не хочу, чтобы снова началась война, а мир может сохранить лишь Дидье. Конечно, я мечтаю, чтобы со временем
Она замолчала и повернулась ко мне, заставив сесть рядом с ней на постель и взяв мою руку в свои. Все это походило на какой-то жертвенный ритуал — вот так барашка гладят, нашептывают ему ласково, а потом в один миг перерезают горло.
Королева молчала, и я молчала тоже, не осмеливаясь говорить. Сердце мое колотилось быстро и неровно, и сейчас я всей душой жалела, что согласилась на эту поездку.
В монастыре было тихо, как в склепе. И я боялась дышать, потому что мое взволнованное дыхание прозвучало бы слишком громко в этой маленькой келье.
Ее величество нарушила тишину первой.
— Он любит вас, — сказала она просто. — И он несчастен. Я приехала просить вас осчастливить его.
— Вы просите меня?.. — я все же достигла дна пропасти, и падение было таким болезненным, что я не могла до конца осознать смысл услышанного.
— Я прошу вас ответить на любовь короля, — сказала королева спокойно и легонько встряхнула мою руку. — Именно для этого я и приехала.
— Вы… вы…
— Мне всё известно, бедное дитя. Я поняла всё, едва увидела его после возвращения из вашего замка. Это… это было как проклятье. Знаете, весной гроза лишь освежит листву, добавит силы и бодрости. А гроза поздней осенью сорвет последние листья, прольется дождем и скует деревья ледяной коркой. Осенняя гроза — страшна. Так и страсть — она освежает только в молодости, а в зрелом возрасте — опасна. Сейчас наш король погибает. И если вы не уступите…
Я слушала ее и не верила тому, что слышу. Но последние слова потрясли меня еще больше:
— Уступить? О чем вы?! — воскликнула я. — Вы, законная жена, просите меня — жену другого — согласиться на измену? На прелюбодейство?! Вы, такая набожная…
— Я всего лишь женщина, — сказала она, страдальчески опуская ресницы. — И я думаю не о себе, хотя сердце мое кровоточит. Я думаю о стране, о своем муже…
— Тогда вам надо наставить его на путь истинный, а не подкладывать к нему в постель других женщин!
— Он не хочет других, — ответила она кротко. — Он хочет вас.
— Ноя не хочу его! Я люблю только Жозефа. И если он узнает'..
— Верей не достоин вас, — сказала она со вздохом. — Думаете, он не понимал смысла своей миссии? За то, что он отдал вас королю, он получил южные земли, это семьсот золотых годового дохода. Он вас дорого оценил.
— Не верю, — покачала я головой. — Не верю! Жозеф не мог так поступить.
— Но он поступил. Я давно заметила в этом молодом человеке счастливую, в каком-то смысле, черту. Когда речь заходит о его собственной выгоде, его совесть сладко засыпает. Ведь он свидетельствовал на суде против прежнего хозяина замка Верей, обвинив его в предательстве.
— Что?!
— А вы думали, за какие заслуги мой муж наградил его именно этим поместьем? У прежнего хозяина сэр Жозеф состоял в страже, даже не на самой высокой должности. Но он держал уши и глаза открытыми, и первым сообщил моему мужу о готовящемся мятеже. Конечно, похвальное рвение. чтобы услужить своему королю, но предателей никто не любит, их просто используют. Мой сын общался с вашим мужем и многое узнал о вас — и о том, что вы выщипываете волосы по всему телу, и о том, в каких позах занимаетесь любовью с мужем. По словам лорда Верея, вы очень любите быть сверху, и. поистине, неутомимы, когда скачете на нем.