(Не) люби меня
Шрифт:
— Диана, Диана… — он шептал все жарче. — Одно твое слово — и я докажу свою любовь… — мужчина искал губами мои губы, но я упорно отворачивалась.
Ладонь его коснулась моей щеки, шеи, скользнула еще ниже…
— Мой муж вернется! — сказала я с ненавистью, прежде чем сообразила, что говорю.
— И убьет вас. За те оскорбления, что я терплю по вашей милости.
Последовало долгое молчание, после чего король тихо спросил, по-прежнему держа меня в объятиях:
— Вы сами-то в это верите? Что Верей способен на такой смелый поступок?
Нет, я не верила. Но сейчас только Жозеф
— Он не трус, — сказала я упрямо. — Просто вы запугали всех. Жозеф уехал, потому что опасался, что из мести вы поступите с ним так же, как с прежним лордом Вереем — за ничтожную провинность лишите жизни и состояния.
— Ваш муж боится этого? — спросил он и хмыкнул. — Он боится, что с ним поступят, как с прошлым лордом?
— Не боится, опасается! Не думайте, что я поверила вашим сказочкам про предательство. Легко можно оболгать человека, когда он не может защититься. А я вижу, что опасения Жозефа обоснованы, раз вы готовы отобрать нечто большее, чем жизнь и состояние — честь, соблазняя его жену.
Король закусил губу. подумал и разжал руки.
— Да, — сказала я, чувствуя, что в этот раз победила. — Вы правильно сделали, что отступились.
— Я обещал вам, что буду ждать, сколько потребуется, — сказал он, не отвечая на мою колкость, — и я буду ждать. Я из тех, кто ждет, но никогда не отступает.
— Тогда вам не повезло, — бросила я ему. — Я из тех, кто никогда не сдается.
— Тогда мы точно нашли друг друга, — сказал он, улыбнулся и кивнул мне на прощание. — Спокойной ночи, леди Диана.
Глава 19. Беззащитная перед зверем
Время шло, а я по-прежнему жила в королевском замке, в Ланваре.
Мне не разрешали написать Жозефу, его письма до меня не доходили, и я могла только отсчитывать дни до возвращения мужа. Но полгода — это очень долго.
Иногда я спрашивала у леди Бригитты, пишет ли Жозеф, на что она неизменно отвечала, что с ним все хорошо.
Каждый день я получала подарки, а моя Морера стояла рядом с новым королевским жеребцом, и ее кормили отборным ячменем и изюмом. Меня все так же усиленно охраняли служанки королевы, а свекровь следовала за мной, подобно тени, и при малейшей возможности напоминала, что мы всем обязаны королю, и что мое упрямство погубит семью.
— Если понадобится, — грозила она мне, — я тебя ему связанной отдам. Ты доиграешься, девчонка! Лучше уступи по-хорошему, если не хочешь, чтобы мы все пострадали.
Да, я тоже боялась, что однажды терпению короля придет конец. Но в отличие от леди Бригитты, я боялась не потери состояния и привилегий. Я боялась потерять себя и стать добычей Ланварского волка, но в глазах свекрови это была бы наименьшая из потерь.
Придворные наблюдали за нашим с королем противостоянием с огромным интересом, некоторые пытались подружиться со мной, но я никого не подпускала к себе, разговаривая со всеми одинаково вежливо и равнодушно. После предательства свекрови, я никому не верила, и каждый казался мне врагом, которого подсылали, чтобы найти брешь в моей обороне. Да, все в Ланваре ждали, когда же я уступлю страсти короля. А он не скрывал своего желания, и придворные болтали, что никогда еще король не
Я чувствовала его присутствие неотступно. Он преследовал меня с еще большим упорством, чем мои надзирательницы и свекровь. Нет, он не угрожал мне и не ворчал, что упрямством я навлеку беды на свою голову, но его взгляд при встрече находил меня сразу же и не отпускал. Этот взгляд обжигал, подавлял, как взгляд хищника на жертву. В опасной близости от этого человека я словно превращалась в загнанное животное, теряя способность мыслить.
Иногда король уезжал в сопровождении гвардейцев — на день, на два, бывало, что и на неделю, и только тогда я могла вздохнуть спокойно. Но он возвращался, и я снова вынуждена была присутствовать на придворных увеселениях — балах, пирах, лошадиных скачках, пикниках, только охота не устраивалась ни разу.
Когда король подходил ко мне поговорить, придворные разбегались, как мыши, и в такие минуты я чувствовала себя особенно одиноко, понимая, что осталась без поддержки и полностью завишу от королевской прихоти.
Но король оставался верен своему слову и не принуждал меня к любви. Порой он пытался поцеловать меня, но я держалась настороже и всегда успевала уклоняться от его жадных губ и рук. Он не настаивал и устраивал для меня все новые и новые развлечения, и присылал новые подарки. Я не могла не оценить его выдержку и даже начала испытывать к нему нечто вроде благодарности, пока его высочество принц Дреймонд не просветил меня, встретив перед завтраком в коридоре замка.
— Прекрасно выглядите, леди Верей! — сказал принц, улыбаясь, словно наша встреча была ему приятна. — Так посвежели, похорошели!
Я поклонилась, не отвечая, потому что едва ли он ждал моего ответа. И конечно же, он не смог промолчать.
— Можно тебя поздравить? — сказал он, понизив голос, чтобы слышали только мы двое. — Теперь все знают, что ты не беременна от Верея. Отец поступил мудро, выждав положенный срок, и теперь может идти на приступ без боязни быть осмеянным. Ты, наверное, рада и мечтаешь о королевских бастардах?
Это было подло и гадко. Принц ушел, а я все еще стояла в коридоре, сжимая кулаки. Только вчера у меня начались женские дни, и я поплакала, что снова не смогла зачать ребенка от мужа, а сегодня об этом знал уже весь двор.
Единственный радостью для меня были конные прогулки верхом на Морере.
Разумеется, мои служанки-тюремщицы, а тем более — леди Бригитта, не могли отправиться со мной, наездницы они были никакие, но король распорядился, чтобы меня сопровождали трое гвардейцев из числа его доверенных людей.
Сэр Стефан, сэр Рольф, сэр Криспин были похожи друг на друга, как родные братья, и я не сразу научилась их различать. Все крепкие, седоусые, хмурые, и молчаливые, как камни. Но их молчаливость нравилась мне больше поддельной вежливости придворных. Сначала я боялась «каменных» рыцарей, но они вели себя учтиво — я не заметила ни одного презрительного взгляда, ни одного пренебрежительного жеста с их стороны, и постепенно страх прошел. Они следили за мной так же зорко, как служанки королевы, но не мешали мне гонять Мореру галопом и не докучали.