Не любо - не слушай
Шрифт:
***
Май, с которого всё началось – год миновал. Прошла святая неделя. Олег подъехал к церкви, поставил в отдаленье машину и шустро вскинул руку – перекреститься. Так шустро, что пуля вместо сердца ушла в предплечье. Нарочно упал, почти не ударился. Две женщины подбежали к нему – открыл глаза. Они тоже вылупили глаза, абсолютно зрячие – те две Ольгины подопечные. Сел с пулей в кости за руль, отвез их сначала домой. Они лопотали что-то о чуде. Он так и не понял – чудо прозренья слепых или чудо его спасенья. Высадил дам, поехал к себе и Ольге о них ничего не сказал. Ольга явилась поздно, хирург только что ушел. Паша отмыл машину от крови, Андрюшу отмыли от слез.
***
Валерия-Калерия
***
Снова-здорово, как в плохих сериалах: Борис тронул Ольгу за локоть на шоссейном мосту. Он считал: раз однажды поставил на ней свое клеймо, так она на его лугу и пасись. Ольга ничего не считала: взяла его под руку и пошла с ним, шепнув: ты похож на персидского принца. Борис удивился: только-то и всего?
***
Военный хирург Иван Андреич, доставший из Олега пулю, теперь лечивший рану, охотно упражнялся на солнцевской братве – подрабатывал. Имел с такой подработки коттедж поблизости, преподавал в новопеределкинском филиале медицинского института. Был человек образованный - сразу сказал фразу из фильма «Красная борода»: такой как ты потерпит. Бандитам без обезболивающего, из принципа. Сам хорош, не скули. У Куросавы бандита играл Мифунэ. Как мало похож на него Олег! Мягкое, безвольное с виду лицо. Среднерусский нос утоплен в щеках. Хирург же был парень жесткий: впалые щеки, впалый живот, бритая голова, седая щетина - и ростом под потолок. Зыркнул на Ольгу быстрым глазом, а много ли женщине надо. Ты свистни – тебя не заставлю я ждать. Тут же переметнулась. Ее красоте давно было скучно с ее порядочностью. Ну уж такого-то Иван Андрейча нечем пугать. Сам кого хошь напугает. Падишаху Борису шах и мат. Он успел при последнем свиданье с удовольствием капнуть Ольге, куда подевался Илья. Ольга не долго сердилась. До следующей любви.
Я не ищу этих перемен… лишь бы мной не пренебрегали. Сын меня почему-то не трогает. Если б я любила отца… не знаю, запуталась. Иван, обними меня. (Смотрит в выцветшие глаза. Бьюсь об заклад – она ему надоест.)
***
Лето уж каблуки стоптало на гравиевой дорожке, разгуливая вдоль рельсов в пыльных ветлах и лопухах. Хирург наконец прекратил добросовестные визиты к обманутому им мужу. Рана была непростая – сильно задета кость. Олег вернулся с неписаного бюллетеня к повседневной работе: сбор за крышу, взыскиванье долгов. Паша переключил свой собачий нюх с хозяйки на Таню, бывшую не без греха – это его гораздо сильней задевало. Андрюше скоро исполнится шесть. Олег считал: немедленно в школу. Ольга стояла насмерть: жалко, пойдет немного раньше шести. Сердце ее проваливалось на дно глубоченной ямы: Ивану Андреичу нечего делать в Москве – тут у него и практика и преподаванье. Она не лжет относительно своей верности: честно пытается (без поддержки с другой стороны) сохранить что налажено. Но Олег переспорил. Прощай, Иван… до весны… поцелуй меня на прощанье. (Запрещенный прием – обойми, поцелуй. Хошь бы и на прощанье - какая, блин, разница.) Серенький день, чужой сад, к которому Ольга не успела привыкнуть. Рябина в светло-оранжевых гроздьях. Кирпичная
***
Паша возит Андрюшу в школу – в простую, в школу искусств и на фигурное катанье в ледовый дворец. Ирина Иванна делает с ним уроки. Мне ездить некуда (нечего делать, ты хотела сказать). Я знаю даже сотовый номер Ивана Андреича, он отвечал на звонки, но с таким удивленьем в голосе, что я это дело прекратила. Ответил мне и Борис, неожиданно нежно. Ольга, я причинил тебе зло, сбил тебя с толку… но женщину, столь нуждающуюся в любви, любить очень трудно, я так устроен… если кто-то устроен иначе, я буду рад… и запомни: чтоб видеть людей, надо быть хоть к чему-то причастной. (Это последнее замечанье было принято Ольгой как руководство к действию.)
Ситуацию в церковных приходах Ольга отлично знала. Нет, нет и нет. Общества охраны животных? pourquoi бы и pas? Там тоже сплошные женщины, но помоложе и пококетливей. И вот уж Ольга – в крутой машине, в узорчатом длинноворсном пальто (в шубке нельзя, табу) ездит в городскую управу организовывать Бог весть что. Никто не знает, за кем она замужем. Главное – замужем… коротко и прилично. В интернете вывесили ее фотку с бродячей собакою на руках. Андрюша видел и никому не сказал. Его самого бранили, если брал на руки кошку. Ольга фотогенична. В жизни и так и сяк, а в интернете красавица. Нашелся и молодой человек, который любит животных Не всякий квартиру имеющий юноша спешит взвалить на себя семью. Такова сейчас c'est la vie. Хватит ли у меня мужских имен на это повествованье? Уж как-нибудь. Этого зовут Леонид.
***
Паша не просто охранник – он охранник от мафии. Приставлен к Олегу свыше: служить, следить, доносить. В какой-то момент он счел нужным доложить по начальству: у хозяина крыша поехала. Жена давным-давно скурвилась, а ему дураку ни к чему. Кончится плохо для дела: кто-то к бабе вотрется в доверие из конкурирующей группировки и, блин, подставит всех. Что, вы думаете, отвечали? Прими удар на себя… сам занимайся дамочкой, и будет тогда о'кей. Послушался? нет, не послушался. Такие, блин, пироги.
Не знаю – я догадался, не догадался. Чур меня, мысли. Стала каплю теплей – я рад. Или верить – тогда она вроде мадонны. Не верить – тогда убивать. Посередине провал, и что в нем – не вижу. Света не взвижу. (А разрешат ли ему убить? он член Семьи… не спросясь ни на кого руку поднять не может. И никто не поможет.)
***
Вообще-то у нас не Семьи, у нас это называется «группировки». Солнцевская, балашихинская, люберецкая. И психоаналитик у нас называется «психотерапевт», будто от него какой прок. А напустить его на Ольгу – он живо с ней разберется. Неприязнь к своему первому мужчине. Мафиозная причастность тут не при чем, я полагаю. Даже занятнее.
Ольга пришла к психотерапевту. Пришла, притащилась. Того звали Виктор Петрович. Нам с вами не всё равно, как его звали: он будет задействован в нашей повести – такая у Ольги планида. Строгино, большое окно на залив, двадцатый этаж. Мокрый март, синева не сплошная, но глубина весеннего неба – убиться. Приснится – и то не поверишь. Виктор Петрович, я лета боюсь. Кой-как наладилась (не ахти какая) любовь. А летом я буду жить в Переделкине, я его не увижу. Слово за слово выясняется: у этой дамы есть муж. Окончательно проясняется небо, взор уходит за горизонт. Там попросторней, и вроде бы без приблем. Ждем лета.
Леонид, как мы будем видеться летом? (Ты бы лучше спросила – с кем я буду видеться летом. В интернете собаколюбивых дам что собак нерезаных. Или же чёрта в ступе любящих дам.) А коли так – мне, автору, лень придумывать этому Леониду внешность, характер, адрес. На время не стоит труда. – Авторша! дрянь! я люблю Леонида… он милосерден к животным… на нем отлично сидит хороший костюм… ты посмотри… он ростом не очень высок, но ладен… взгляд строгий. – Ладно, ступай в Строгино к своему психолекарю. – И пойду, и пойду. – Для Бориса, небось, слова находила. Так хорошо начинала – и на дерьмо сошла. – Разве я виновата? ты меня так создала. – Жизнь, ты хотела сказать. – Я сказала то, что сказала.