(Не)любовь
Шрифт:
— Сам приготовь, — фыркаю в ответ. Так бесит он меня…
— А сам я купил, рыжая. На большее меня не хватает. Терпеть не могу готовить, только есть люблю. Приходится выкручиваться.
Почему-то думаю о том, что живёт он один, раз некому готовить для него. Ну конечно. Я же говорила, кто с таким наглым дураком согласится жить? Мы пять минут в очереди стоим, он уже меня утомил, что тут о постоянном времяпровождении говорить. У него же рот не закрывается.
— Не хочешь пропустить меня вперёд? — злюсь отчего-то. Хотя понимаю, что он мне не должен ничего.
— Нет, —
— Ты такой джентльмен!
— Кто сказал такое? Не верь, Рапунцель, врут нагло, — снова подмигивает мне и отвлекается наконец-то, когда ему начинают пробивать продукты. Вот же… Взять бы яблоко и кинуть ему прямо в затылок, только яблоко жалко.
Стою и надеюсь, что внимания он мне не уделит больше. Мне эти разговорчики его… И он действительно молча собирает продукты в пакет, оплачивает и уходит, даже не взглянув на меня. Все, как заказывала.
Но куда я столько накупила… Может, это я из-за стресса так? Два огромных пакета. Во-первых, как я их донесу? Во-вторых, кто все это будет есть? И в-третьих, каким образом я достану из сумочки перцовый баллончик, когда на меня нападет маньяк, если у меня руки заняты?! Вот же…
Глава 7. Лёша
Нужно будет приехать на тренировку и дать Ковалю по голове. Вот жил спокойно не тужил, ел, пил, спал, ходил себе покупал эти чёртовы салаты, а теперь появилась какая-то пиявка рыжая, которая прямо посреди магазина стоит и эти салаты критикует. Нет, нормально? Я, блядь, и без тебя знаю, что дерьмо это собачье, но так делать-то что, если жрать хочется, а руки из жопы? Простая такая. Приготовить легче. Ну приготовила бы!
И стою как дебил под магазином, жду, пока она свои мешки затарит огурцами, потому что отпустить девчонку одну тащить такие тяжести даже для меня слишком.
И надо было бы оно мне?
До тренировки уже меньше часа, надо домой идти, пожрать быстро и в комплекс ехать, а я стою. Потому что Рапунцель походу решила всех нуждающихся накормить в городе, раз столько продуктов купила себе одной.
То, что живёт она одна, я сразу просек. Это легко. Подвезти её было некому, а был бы мужик — приехал бы за ней, это логично. А если он есть и не приехал, когда она от страха тряслась стояла, то нахер его послать надо было ещё вчера. На предложение переспать она только фыркнула, а не сказала, что у нее кто-то есть, да и тележка у нее одной травой забита, мяса никакого нет, значит точно без мужика.
Зачем я об этом думаю? Наверное, чтобы не нарваться на ревнивого придурка, когда буду сейчас её пакеты домой нести. Просто ее счастье, что мы живём рядом… Вот в другом случае хрен бы помог. Наверное.
Рыжая выкатывается из магазина минут через пятнадцать. Я за это время успеваю свариться на солнце и сто раз пожалеть, что решил вписаться помогать ей.
Но выходит она так тяжело, что понимаю: не зря остался. Дуралейка не дотащит это сама ни за что, а мне-то и не трудно, на самом деле. Мама воспитывала так,
— Рапунцель, руки оторвутся, — зову её, потому что она идёт и не видит ничего вокруг, и вдруг от моего голоса чуть не прыгает, испугавшись, и роняет на землю один пакет. Благо роняет ровненько, ничего не выкатывается даже. А то бегать помидоры по земле собирать я точно не подписывался.
— Ты зачем пугаешь?! — кричит на меня, ну очуметь можно. Я тут жду её с пакетами, а она орёт. Женщины, блин…
— Я не пугаю, это ты трусиха, — подхожу к ней и протягиваю свой пакет. Он лёгкий, по сравнению с ее так вообще невесомый.
— Что это?
— Это пакет, рыжая, не тормози, пожалуйста. Как в Чебурашке: ты все понесешь, а я тебя.
— В советских мультиках ты разбираешься лучше, чем в Дисней, — вдруг хихикает, наконец-то опуская пакеты на землю и хватая мой с этими чертовыми салатами. И жрать их теперь не хочется, тьфу!
— Это классика, мелочь ты! — беру в руки пакеты: реально тяжёлые. Каким местом думала, когда набирала столько?
— Сам ты мелочь, мне двадцать один, — фыркает рыжая, но послушно догоняет меня и идёт рядом.
— А мне тридцать шесть, так что мелочь, — вру о возрасте, и усмехаюсь, когда вижу удивление на лице Даши.
— Тебе тридцать шесть?
— Тридцать семь почти, если быть точнее. Знаю, что не выгляжу. Слишком молод и красив, правда?
— Нет, я честно думала, что тебе около сорока, может чуть больше. А ты молодой ещё, оказывается! — веселится бестолочь.
— Молодой, крепкий, горячий, выносливый, — перечисляю достоинства, останавливаясь у её дома, — а ещё дико опаздывающий, поэтому открывай подъезд быстро, если не хочешь пожитки свои сама тащить до квартиры.
— А ещё очень скромный, — говорит Даша, но подъезд послушно идёт открывать. Тормозит пару секунд, и забегает за мной козой горной, тут же растеряв все настроение. Пмс у нее, что ли, что в эмоциях скачет. То хохочет идёт, то в пол смотрит и чуть не плачет.
Решаю не продолжать шутки, что-то она совсем поникла. Возможно, нужно спросить, что случилось, но во-первых я опаздываю, а во-вторых мне не то чтобы слишком интересно.
Довожу её до квартиры, забираю свои салаты, и щёлкаю пальцами пару раз перед лицом, пытаясь привести ее в чувство. Потому что я собираюсь отходить от нее, а она как смотрела в одну точку, так и смотрит. В гипноз впала, что ли… или как оно там называется?
— Рыжая, ау, поезд отправляется, проснись и пой.
— А? — оживает наконец-то, моргая много раз. Смотрит на меня странно как-то, и вдруг абсолютно бесцветным голосом выдает неожиданное: — Спасибо тебе, Чудовище, что проводил.
— Да ладно, обращайся, если что, — говорит за меня в моей голове мама, и я, повергнутый в шок поведением рыжей, улетаю, потому что времени до тренировки остаётся катастрофически мало. Я даже не успею поесть этот чёртов майонезный салат.
Либо я всё-таки сошла с ума, либо правда видела кого-то, стоящего у угла дома. В капюшоне и очках. Господи, пусть я лучше сошла с ума…