Не любовница
Шрифт:
Вечером в воскресенье он вспомнил, что обещал Оксане показать свои старые стихи, и долго рылся в письменном столе в поисках нужной тетрадки, с пожелтевшими от времени листами. Тетрадь была толстой, на пружинках, и по краям уже «замылилась», несмотря на то что Михаил тысячу лет не брал её в руки.
А теперь вот взял. И сел на диван, листая и просматривая даже не стихи, а собственные воспоминания.
Он безумно любил Таню, когда учился в школе. И потом, до определённого времени, тоже. Даже когда узнал про её измену, спустя пять лет после рождения Юры. Простил, поверил, принял её объяснения… Вспоминать об этом до сих пор
Поженились они почти сразу после окончания школы. Михаил пошёл учиться дальше, а Таня… Она какое-то время думала на эту тему, тем более что родители настаивали, а потом, узнав про беременность, махнула рукой.
— Выучусь, когда ребёнок станет постарше, — так она говорила в то время. Михаил ей верил. Тогда. Теперь же он подозревал, что Таня просто не хотела учиться, для этого и забеременела — чтобы к ней не приставали. Тем более что с Юрой очень сильно помогали её родители, пока были живы. Тесть Михаила умер, когда мальчику было два года, тёща прожила ещё несколько лет, не застав их с Таней скандал из-за открывшейся правды про Машу. Да и саму Машу не застала. Наверное, и хорошо, что не застала. Если конфликт из-за первой измены жены Михаил ещё смог скрыть от тёщи, то факт беременности от другого мужчины — маловероятно. Он и сам догадался почти сразу, как только увидел Машу. Но долго не хотел верить, надеялся…
Учился Михаил на экономическом факультете, но на вечернем — днём работал и домой приходил поздно. Юру видел только по выходным и по праздникам, старался проводить с ним каждую минуту, но всё равно переживал, что не даёт сыну достаточно внимания. И Тане не даёт. Но, когда Михаил пытался поговорить с ней об этом, Таня только беспечно улыбалась и говорила:
— Ну что ты, я всё понимаю!
И у Михаила сердце заходилось от гордости и любви к жене, такой понимающей, милой и родной. Таня не устраивала ему скандалов, не упрекала, не просила чаще оставаться дома, не канючила, что у них мало денег, и он в то время считал, что она действительно всё понимает про него и его загруженность.
На самом деле Тане было всё равно.
Нет, не совсем уж безразлично, разумеется. Но…
Главным для неё было получать удовольствие от жизни, не напрягаться и быть для своих близких идеалом (кем всегда считали её родители). Михаил тоже смотрел на Таню сквозь розовые очки и старался обеспечивать всем возможным комфортом. Она была девушкой неглупой и понимала, что второго такого мужа не найдёт, поэтому и не возникала. Но в действительности Тане было мало всего — и денег, и внимания. Настолько мало, что со временем она начала добирать и то и другое на стороне. Но тогда Михаил об этом не догадывался.
В то время он безумно уставал. Ещё на третьем курсе устроившись менеджером на фирму, производившую мебель, Михаил старался поскорее набраться опыта и продвинуться по службе, и ему это удалось. В результате к моменту окончания института Михаил работал уже главным менеджером и неплохо разбирался во всём, что касалось производства.
Идею организовать собственную фирму — пусть небольшую, но свою — он вынашивал долго. Страшно было, боялся прогореть. Но в итоге всё же
В тот день он встречался в ресторане в центре города с одним из иностранных партнёров, договаривался о поставках материалов. Сидел за стеклянной витриной за столиком, общался по-английски, сдержанно улыбаясь, и неожиданно — просто так — кинул мимолётный взгляд на улицу, на людей, которые шли мимо ресторана.
Улыбка тут же сползла с его лица, как вода стекает по стеклу. И эта вода проливалась на сердце дождём, собиралась внутри, давила, жгла, как раскалённая лава…
Было лето, стояла хорошая погода, и по центру города парочками гуляли люди. Держались за руки, смеялись, девушки шли с букетами цветов. И его Таня тоже шла с букетиком, одетая в жёлтый сарафан, как школьница, и держала за руку другого мужчину. На него Михаил вообще не обратил внимания — он смотрел только на жену, надеясь, что это другая девушка, она просто похожа на Таню. Тем более что он точно знал — в эту минуту жена должна быть дома, рядом с Юрой. Но…
Таня в этот момент тоже посмотрела на прозрачное окно ресторана, замерла, и её глаза испуганно расширились. И вот этот взгляд, полный страха и паники, сказал Михаилу всё лучше любого признания.
— Что с вами, Михаил? — сквозь шум в ушах он услышал вопрос иностранного партнёра и с трудом отвернулся, натягивая на лицо привычную улыбку. — Вы хорошо себя чувствуете?
— Прекрасно. — Соврал: чувствовал себя Михаил в этот момент отвратительно. Сам себе казался не человеком, а тараканом, которого небрежно раздавили каблуком. — На чём мы остановились?..
Вечером он пришёл домой чуть раньше — хотел увидеть сына. Напряжённая Таня встретила Михаила на пороге, и впервые в жизни, поглядев на неё, он неожиданно ощутил вспышку ненависти. Пройдёт немало лет, прежде чем ненависть заменят презрение и равнодушие, но пока любовь начала трансформироваться в не менее сильное чувство, просто с противоположным знаком.
— Юра ещё не спит? — поинтересовался Михаил, разуваясь. Таня покачала головой:
— Нет, он в большой комнате с моей мамой. Миш, я…
— Потом.
Михаил прошёл в гостиную и впервые за день искренне улыбнулся, заметив сына, который вместе с бабушкой собирал в этот момент пазл. Юра тоже радостно улыбнулся ему в ответ, подбежал обниматься и сразу потянул отца вместе играть.
— Погоди, озорник, — попыталась остановить мальчика мама Тани. — Папе же надо поесть, отдохнуть после работы…
— Я поел, — соврал Михаил. На самом деле, с момента, когда он увидел Таню за ручку с неизвестным мужиком, у него маковой росинки во рту не было. Он даже почти не пил — не мог.
Еду им в то время в основном готовила тёща. Бывало, что и Таня, но редко, да и получалось у неё неважно. Скорее всего потому, что Таня просто не хотела учиться. Об этом Михаил мог судить по тому, что стало теперь: как только у жены появился интерес, она сразу научилась, причём на вполне достойном уровне. А тогда её мама, приезжая пообщаться и посидеть с Юрой, ещё умудрялась и какой-нибудь суп сварить, и второе сделать. И готовила сразу много — чтобы «нашему Мише», как она говорила, хватило до конца недели. Михаил вообще был непривередлив в плане еды и вполне мог всю неделю на ужин есть один и тот же рассольник, борщ или плов.