Не магией единой
Шрифт:
— И как мне теперь в одном сапоге? — мрачно вопросил он.
— Купишь новые, — успокоила я. — Или ходи в тапочках. У нас так не принято, но все уже знают, что ты из Иного мира, так что не удивятся.
Я магически прощупала его кости, ни переломов, ни трещин не нашла. Даже вывиха нет. Значит, нужно только туго перетянуть сустав бинтами, и всё само пройдёт за пару дней. Разобравшись с лодыжкой, стала стягивать с него штаны. На них тоже кое-где проступили кровавые пятна, но отдирать от ран не пришлось.
— Набедренную повязку сам снимешь, или тоже мне?
—
— Меня учили. Справлюсь. Думаешь, я никогда не падала с дерева или с лошади? И мои браться не падали? Один раз я даже деду кость по кусочкам собрала, он на винтовой лестнице споткнулся, хорошо, что руку сломал, а не шею. Замковая целительница тогда сказала, что и она лучше бы не сделала. А ты запомни — тот, кто не верит в своего целителя, поправляется гораздо медленнее. Если вообще поправляется.
— Но такие травмы нужно перетягивать эластичным бинтом! Меня, между прочим, тоже учили оказывать первую помощь!
— Каким бинтом? — не поняла я.
— Эластичным! Давящим! Посмотри в моей сумке аптечку, там такой есть.
— Что такое «аптечка»?
— Белая шкатулка с большим красным крестом. В ней бинты и всякие снадобья.
Аптечку я нашла. Не знаю, можно ли её назвать шкатулкой, слишком уж плоская. Когда я обыскивала его сумки на привале в лесу, её там не было. Наверно, лежала в тайнике в седле. Её стенки на ощупь показались странными, и я пощупала их магически. Готова была ко всему, даже к Пустоте, но нет, ничего особенного, только вещество совсем незнакомое.
— Из чего она сделана? — спросила я.
— Из пластмассы.
— Мне это слово ни о чём не говорит.
— Ну, что-то вроде затвердевшего древесного сока, с разными добавками. Не знаю, как объяснить.
— Ладно, неважно, — я открыла шкатулку и нашла в ней растягивающийся бинт. — Это, что ли?
— Да.
— В нём что, примесь каучука?
— Понятия не имею, что такое «каучук». Не забыла, что я не из твоего мира, и язык мне не родной?
— Забыла. Ты очень хорошо говоришь по-нашему. А каучук — это сок гевеи, дерева такого, она у нас не растёт, но купцы импортируют… Постой, выходит, шкатулка сделана из каучука?
— Ты нашла тему для разговора! Вызвалась исцелить мои раны, так исцеляй!
— В который раз говорю — сними набедренную повязку.
Уговаривать пришлось долго, но я умею убеждать. По крайней мере, хочу думать, что умею. Так что в конце концов обнажённый Ник постоял на одной ноге, опираясь рукой об стену, а я его осмотрела. Серьёзного ничего не нашла, из ссадин самая большая нашлась на локте, но тоже сущая ерунда, у детей вечно ссажены локти и колени, и ничего. Ещё было несколько мелких ожогов, но это совсем легко — я постоянно вызываю огненную стихию, так что поневоле научилась исцелять ожоги.
— Жить будешь, — заявила я. — Осмотр окончен.
— Посмотрела, и всё? — удивился Ник. — А как же исцеление?
— С ожогами — всё. А ссадины смажу чуть позже. Тогда и ногу тебе перебинтую.
— Но почему не сразу?
— Потому что ты, дорогой, сейчас пойдёшь
Ещё совсем недавно он шёл, лишь едва прихрамывая, а сейчас почти не мог ступить на ногу. Пришлось в прямом смысле подставить ему своё плечо, и опираясь на меня, Ник смог добраться до душевой. Пока он мылся, сменила платье на халат, а сапоги — на тапочки. Переоделась быстро, и захотела ещё раз взглянуть на аптечку Иного мира. Там многие снадобья упакованы в стальную фольгу. Что же там внутри, если упаковка настолько дорогая?
Снова полезла щупать магически. Снадобье, которое лежало внутри, не распознала. Как на лабораторке по алхимии, определила атомы. Углерод, кислород, водород — из них Природа может слепить что угодно. Зато когда пощупала фольгу, ахнула. Даже не сталь! Алюминий! Самый дорогой металл, или почти самый дорогой, золото всё-таки дороже, но совсем ненамного. Любая фольга стоит сумасшедших денег, очень уж сложно её делать кузнецам или ювелирам, а если она ещё и алюминиевая…
Я была не в силах понять, что можно хранить в такой драгоценной упаковке, и уж тем более, зачем это понадобилось. Взяла другую, похожую, и прощупала её. Снаружи снова бумага с алюминиевой фольгой, а внутри что-то похожее на каучук, свёрнутое в несколько слоёв. Мысленно развернула, и увидела воздушный шарик. Зачем он в аптечке воина или путешественника?
— Алиса, ты ждёшь, пока я тут растворюсь? — напомнил о себе Ник, и я, оставив в покое аптечку, пошла к нему.
Он стоял под выключенным душем и вытирался моим полотенцем. Я отобрала полотенце и повесила его на крючок.
— Сама вытру, — заявила я. — А то ещё грохнешься. Но сначала скажи, что это такое, — я протянула ему снадобье в алюминиевой фольге.
— Аспирин, — с готовностью пояснил Ник. — Таблетки такие. Помогают от головной боли, понижают температуру и лечат простуду. Слабое снадобье, зато почти не вредит. Не знаю, как у вас, а у нас почему-то всегда одно лечим, другое калечим.
— У нас то же самое. Это всеобщий закон, если мудрецы не врут. А почему этот твой аспирин в алюминиевой фольге?
— Хорошая упаковка, и одновременно дешёвая.
— Дешёвая? — я поразилась до глубины души. — Это же алюминий!
— В нашем мире алюминий — дешёвый металл. Чему ты удивляешься? Вся торговля построена на том, что разные товары стоят по-разному для разных людей. Иначе откуда возьмётся прибыль?
— И фольга у вас тоже дешёвая?
— Наверно. Алиса, не забывай, я охранник, а не мудрец. Многого не знаю.
— Ладно. Но зачем в твоей аптечке вот эти воздушные шарики, ты знаешь?
— Надувать их на праздники, — Ник густо покраснел.
— Врёшь!
— Ну, если поранил палец, можно надеть на него эту штуку, и в рану не попадёт грязь или какая-нибудь зараза.
— Это правда. Но я по глазам вижу, что надеть-то можно, только никто их не надевает. Так зачем они, Ник?
— Ты права, это надевают не на пальцы, — Ник покраснел ещё гуще, хотя, казалось, что гуще невозможно.
— А на что?