Не могу его оставить
Шрифт:
Игорю не были свойственны ни отзывчивость ни сопереживание, он не был склонен заботиться о других и принимать в расчет их проблемы и трудности. Пожалуй, «самоубийство» Женьки было бы выгодно абсолютно для всех. Этот шаг развязывал Игорю руки и через необходимое для траура время, он вполне бы мог жениться на девушке из своего круга, а Евгения жить собственной независимой от него жизнью. Но разрушительное влияние Ольги Юрьевны было запущено и огромное количество комплексов и крайне низкая самооценка Игоря сделали своё дело. Наличие какого-то непонятного расхристанного и наглого рок-музыканта смешало сознание Игоря в кучу. Хуже оказалось только то, что парень
Мало того, Игорь неожиданно припомнил, что старая бабка Жени совсем не бедная старуха, а владелица отличной квартиры на Петроградке и хозяйка целой коллекции старинных икон.
— Знаешь мне очень хочется тебе верить.
Женя вздохнула. После своего «воскрешения» она искренне думала о разводе. Ей даже казалось, что машина уже запущена и ей надо просто пережить этот момент, не поддастся слабости и довести начатое до конца.
Ей просто нужна была поддержка, но Мартин её предал. Коротко и быстро едва за ней успела захлопнуться дверь. Она просто тотально ошиблась в этом человеке. Сколько разочарования и досады. Сколько убито времени.
Что ж она достаточно наказана за то, что сделала.
— Иди ко мне, — Игорь протянул руку, положил Жене на плечо и привлёк её к себе.
— Я хочу, что бы ты меня простила. Хочу, что бы мы начали всё сначала. Я хочу, что бы ты была со мной.
Сейчас Игорь почти не отдавал себе отчёта в том, насколько нужно ему Женькино присутствие. В нём говорили ревность и оскорблённое достоинство. Говорили настолько сильно, что он едва не задушил жену в объятиях. Эта бледная поганочка посмела не только его обмануть, но и буквально плюнуть в лицо.
— Ты ведь будешь со мной?
— Конечно.
Женя уткнулась носом в плечо Игоря. Конечно, она будет с ним, а Мартина надо постараться поскорее забыть. Выкинуть из головы. Отодвинуть на задворки памяти, как крайне неприятный и постыдный момент. Её несбывшиеся надежды.
Ощущение неудовлетворённости собственных ожиданий.
Игорь молча гладил Женю по спине и плечам.
— Ты такая горячая.
— Кажется у меня температура.
— Ну, что? Сколько там?
— Тридцать семь и восемь.
— Такая слабость, — пожаловался Мартин, — как-будто мешки в порту разгружал.
— Это потому, что ты почти не болеешь, — пояснил Тони, — привычки нет.
— Встать хочется, но не могу. Как там на улице?
— Пока я к тебе шёл капал дождь. Потом вроде прекратился. Сейчас Ольгерд придёт — расскажет.
Мартин находился у себя дома уже целую неделю и умирал от слабости, так-как болеть действительно не привык. Почти весь день он был совершенно один и только к вечеру к нему приходили друзья. А ещё он изнывал от безделья и большое количество, образовавшегося, времени давало обширную пищу для размышлений. Целыми днями Мартин щипал гитару, но часто ловил себя на мысли, что сочиняет нечто невнятное, а сам думает о двух вещах. О Жене и о прошедшем концерте. Как ни странно
Все последующие дни Мартин уже отлёживался дома и почти млел от какого-то тягучего, медового чувства удовлетворения. Одно было плохо. В его обширную бочку мёда попала совсем небольшая ложечка дёгтя и сладкий вкус был безнадёжно испорчен.
Его маленькая мстительная шалость с Хельгой оказалась неожиданно въедливой. Она расползлась в сознании словно раковая опухоль и Мартин уже пожалел, что не ушёл гордо задрав нос. Мстительный поступок (в его сознании совершенно справедливый и закономерный) неожиданно превратился в спорный.
— Ну, что? Жив ещё?
Громко топая мокрыми казаками в комнату, ввалился Ольгерд.
— Что можно сказать и во время секса и на пороге квартиры? — Мартин приподнялся на локте и хлопнул по подставленной ладони.
— Чего? — не понял Ольгерд.
— Выйди и зайди нормально. Придурок. Тонька только, что пол намыл.
Ольгерд недоверчиво хмыкнул, видимо так и не оценив подкол, бросил влажную косуху Мартину в ноги и точно так же, как и Тонька пощупал у своего лидера лоб.
— Не дождётесь, — отмахнулся Мартин, — чего там на улице? Как дела в баре?
— Всё отлично. Небольшой дождик. Бар работает.
— Мой постоянный клиент приходил?
— Это какой? — удивился Ольгерд
— Да, скелет. Обычно приходит, садится за стойку. Я ему:
— Тебе как всегда?
— Да, стакан и тряпку.
Тонька и Ольгерд засмеялись.
— Приходил-приходил, — отмахнулся Ольгерд, — лежи уже. Сейчас пожрать приготовлю.
Мартин хотел было сделать замечание, что бы Ольги орудовал на кухне поаккуратней, так-как готовил он так же истерично, как и пел, но передумал и устало опустился на постель.
Тонька переместился поближе к продуктам и начал обсуждать с Ольгердом текущие новости, в том числе и запись в новой студии. Мартин слушал молча. По идее, всю эту информацию он уже слышал часом раньше и на самом деле, его интересовало только одно. Уехала Женя или осталась? Спросить открыто он не мог и сейчас откровенно мучился от незнания и сомнений.
— А я тут муженька видел, — Тонька появился в комнате неожиданно.
— Какого муженька, — Мартин напрягся. О, ком идёт речь он догадался моментально, но сделал вид, что не понимает о ком речь.
— Женькиного. Помнишь она нам его в крепости представила.
Ещё бы ему не помнить такой сюрприз. В тот момент у него от удивления и возмущения чуть шары на лоб не вылезли. Хренова тихоня. При его помощи хотела отомстить мужу. Этому тошнотворному дрищу в костюмчике. Приторному, как сахарная вата.
— И, что? — осторожно поинтересовался Мартин.
— Да у них похоже проблема. Женя заболела.
— У неё страховка должна быть, — максимально холодно ответил Мартин, — вместе с визой.