Не могу отвести глаза
Шрифт:
Она завела разговор с молодой женщиной, возвращавшейся в Аллентаун после встречи с другом. Та оказалась болтушкой и говорила за двоих. Впрочем, Шелби оживленно участвовала в беседе и даже соврала, будто направляется в Аллентаун на новое место работы — менеджера в «Макдоналдсе». Шелби могла придумать какую-нибудь «нормальную» профессию, но по-прежнему мыслила управленческими категориями.
Попутчица, которую встретили родители, уехала, помахав ей на прощание, и Шелби внезапно осознала, что она оказалась совсем одна в чужом городе, в
Она подошла к тротуару, огляделась и увидела стойку с табличкой, означавшей ближайшую остановку автобуса.
Шелби могла бы взять такси, но такси легко выследить, как знает любой, читавший детективы, а она их много прочла. Автобус же абсолютно безлик, и никто ее не запомнит.
Хотя, возможно, запомнят ее багаж.
Одежда, взятая Шелби с собой, казалась тогда совершенно необходимой, но сейчас, вернувшись к своим вещам — на каждом плече по сумке, одна под мышкой и еще два чемодана, — она вдруг осознала: ни у кого в Восточном Вапанекене нет такого обширного гардероба, и он здесь не нужен.
Когда Шелби сделала шаг к тротуару, волоча чемоданы, перед ней вдруг встали сцены из фильма, который она как-то ночью смотрела по общественному каналу, поскольку не могла уснуть. Речь в фильме шла о караване фургонов, отправляющихся на Запад. Камера останавливалась на пианино, сундуках и других брошенных на дороге вещах, по мере того как путь уходил все дальше и становился все труднее.
Шелби уже мысленно рассталась с чемоданом с обувью. Она купит себе новые туфли. Ей нравилось покупать обувь.
— Помощь нужна, леди?
— Прошу прощения?
Шелби, всецело сосредоточенная на том, чтобы переставлять ноги, подняла глаза и увидела тощенького парнишку лет семнадцати в майке.
Его каштановые волосы были обриты, только полоска в два дюйма шириной шла ото лба к затылку. Майка облегала парнишку так плотно, что можно было пересчитать все ребра. Вылинявшие джинсы опустились значительно ниже талии, ширинка болталась на уровне колен, штанины, широкие, как бальные платья Шелби, волочились по земле.
На правом предплечье у него была татуировка: слово «убийца» в окружении неуместных розочек.
Шелби открыла было рот, чтобы сказать «большое спасибо, не нужна», но потом посмотрела в сторону Гамильтон-стрит еще раз. Руки, оттянутые поклажей, противно дрожали, а ей еще предстояло добраться до угла.
— Что ж, помощь мне не помешает, спасибо. — Улыбнувшись довольно жалкой улыбкой, Шелби поискала в бумажнике еще одну двадцатидолларовую купюру. — Донесите эти вещи до автобусной остановки на углу. Я была бы очень признательна…
Двадцатка исчезла из ее руки. Через пять секунд Шелби с ужасом осознала, что все пять предметов ее багажа несутся вдоль по улице, крепко подхваченные парнишкой, а сама она спешит следом. Ей совсем не нравилось, что он скорее убегал, чем нес ее имущество к автобусной остановке.
Когда парнишка, добежав до остановки и повернув за угол, помчался
Как банально! Как до неловкости мелодраматично.
И вместе с тем, с облегчением подумала она, как эффектно.
Свернув за угол, Шелби увидела, что юнца схватили и подняли за шиворот. Его ноги настолько оторвались от земли, что джинсы больше не волочились по тротуару. Ее вещи сгрудились рядом.
— Это ваши, мэм? — спросил тот, кто схватил парня, и Шелби, захлопав глазами, кивнула пару раз, а затем уставилась на человека-гору, спасшего ее багаж.
Ростом мужчина был не выше Шелби, по виду ему было слегка за тридцать, и весь он состоял из мощных мышц: бочкообразная грудная клетка, сильные руки, твердокаменные ляжки, туго обтянутые выцветшими джинсами. Каштановые волосы мужчины, подстриженные ежиком, не слишком украшали его мясистое лицо или оттопыренные уши, но он широко улыбался, а голубые глаза светились добротой. На нем были тяжелые рабочие ботинки, а на майке красовались слова «Строительная фирма „Дождливый день“«.
Паренек, все еще извивавшийся в руке мужчины, вероятно, решил, что налетел на кирпичную стену.
— Да, — ответила Шелби, переводя дыхание. — Да, это мои вещи. Большое спасибо, сэр. Э… по-моему, вы уже можете опустить его на землю.
— Уверены? А не вызвать ли копа, чтобы отправить этого маленького уб… э… парня в местную каталажку? Вы точно не хотите на него заявить?
«Убийца», извивавшийся в стальных руках мужчины, заметно обмяк и уставился на Шелби щенячьими глазами, безмолвно умоляя ее не отправлять его в тюрьму. По его словам, он «всего лишь пошутил с леди» и вернулся бы, чтобы отдать вещи. «Честное слово, леди».
Перед ней встала дилемма. Шелби очень хотелось помочь парню осознать, что все поступки имеют последствия. Но если сделать это, если позволить своему спасителю привлечь местную полицию, ее имя появится в одном из полицейских журналов, и не пройдет и часа, как Сомертон узнает, где она.
— Я хотела бы вернуть свои двадцать долларов, пожалуйста, — сказала Шелби пареньку, — и можешь идти своей дорогой. Кстати, отдай их этому доброму человеку, он их вполне заслужил.
Двадцатка сменила хозяина, и «убийца» рванул прочь так, словно собирался побить мировой рекорд…
— Еще раз спасибо, сэр, — промолвила Шелби, когда спаситель подошел поближе, держа купюру перед собой. — Прошу вас, оставьте ее себе. Вы, без сомнения, заработали ее, и даже больше.
— Простите, мэм, но я не могу принять это, — сказал он, отдавая ей деньги. — Моя мать шкуру с меня спустит, если узнает, что я взял деньги, оказав помощь леди. И куда же вы направляетесь со всеми этими вещами?
Шелби махнула рукой в сторону автобусной остановки позади себя, но потом сообразила, что, даже если этот человек поможет здесь, никто не выгрузит ей чемоданы, когда она доедет до Восточного Вапанекена.