(не) Мой Боно
Шрифт:
— В туристической фирме, администратором.
— Ты ради туризма училась на факультете криминалистики? — голос звучит всё так же задумчиво, без дополнительной окраски. Но то, что он знает, на кого я училась, вводит во вторичный ступор.
— Меня отчислили, — пожимаю плечами, не показывая удивление.
— За что тебя отчислили, Люцик? — на этот раз он поворачивается ко мне, заглядывая в глаза. — Я видел твою успеваемость. У тебя даже четверок не было.
— Ко мне приставал декан, — бурчу под нос, — я его послала и вот, отчислили. Но я восстановлюсь,
Отвечаю чистую правду. Тут врать не приходится. Меня правда отчислили из-за похотливого индюка, которому я приглянулась. А я взамен на шлепки по заднице всекла декану первым попавшимся предметом — своим дипломным проектом.
Договорив, кошусь на Боно, который задумчиво смотрит куда-то сквозь меня.
— Принципиальность у тебя в крови, — наконец отмирает, снова фокусируясь на моих глазах, — надеюсь, ты ему дала по морде?
— Да, — виновато улыбаюсь, чувствуя, как щеки краснеют. — Зачем тебе это всё? — спрашиваю после продолжительной паузы.
— Что именно, Люцик?
— Всё, — показываю вокруг себя. — Ты же снял меня, зачем сюда привез? Просто так ничего не бывает. Что тебе нужно?
— Ты права, не бывает. Но в данной ситуации у нас есть время до утра. Если ты сразу хочешь перейти к делу, можешь опускаться на колени, я без комплексов.
Он прищуривается, ожидая моей реакции. Смотрит на меня своими похабными глазами, а я чувствую, что плыву. Как тогда, четыре года назад.
Так. Стопэ, Фрязина. Ты на работе. Ты должна посадить его. Не смей, не плыви.
В этот момент паразит берет меня за руку и нагло кладет ее себе на пах, продолжая с любопытством наблюдать за моими действиями. Он любит такие штучки. Я пытаюсь понять, шутит он или нет. Он серьезно предлагает мне сейчас опуститься на колени и при всех сделать ему минет?
От этой мысли мне не по себе. Но еще больше неловко от того, что похабные картинки в голове вызывают возбуждение.
Представляя, как сжимаю его член с бархатистой кожицей, с проступившими венками и провожу языком по всей длине, слизывая с покрасневшей головки каплю возбуждения, непроизвольно облизываюсь, и с губ слетает стон. Низ живота предательски сводит, и я чувствую, как стринги намокают.
Мои извращенные фантазии жутко заводят. И Боно это, конечно же, замечает. Этот черт чувствует, когда рядом с ним текут самки. Мне даже кажется, что он читает мои мысли, и я краснею от этого, ощущая, как под моей ладонью начинает быстро увеличиваться в размерах бугор в его джинсах.
А я продолжаю, как парализованная, держать руку на пахе, сжимая его эрекцию. Ловлю взгляд Ромы: его глаза потемнели или это игры моего больного воображения. На улице не так светло, чтобы всё разглядеть.
Боно смотрит на меня не мигая. А я — на него. Пересиливаю себя и убираю ладонь с его ширинки, нервно складывая руки на груди. Сумасшедшая. Теперь он видит, что ты течешь от одного его слова.
— Нет, — качаю отрицательно головой и надменно смотрю на Боно, чтобы он точно мне поверил.
— Нет? — склоняет голову набок, ожидая пояснений.
— Ты не
Бросаю хладнокровно и опускаю взгляд, потому что в этот момент наш всея любовник меняется в лице.
— Посмотри на меня, — следом за приказом он цепляет меня за подбородок двумя пальцами и всматривается в глаза. Мне не показалось: его очи приобрели графитный оттенок.
Не успеваю ничего ответить, потому что Боно впивается мне в губы, выбивая из головы все мысли, и не церемонясь, подхватывает на руки, как пушинку, куда-то несет. Не могу сориентироваться, потому что его язык нагло извивается у меня во рту, заставляя подчиниться своему ритму. Он выбивает не только мысли из головы, но и воздух из легких. И этот животный напор меня заводит.
— Отпусти, сумасшедший, — пытаюсь отстраниться, чтобы вдохнуть воздух, и в этот момент Рома ставит меня на ноги. Я озираюсь по сторонам и вижу, что мы находимся левее пляжа, за какой-то постройкой. Скорее всего, это летнее кафе, но в темноте непонятно.
— Тебе же нравится, Люцик. Ты же любишь сумасшествие, — хрипло шепчет, снова целуя меня в губы и прижимая к стене своим телом. При помощи одной руки он заводит мне руки над головой, сцепляя в запястьях, второй впивается в бедро. Повинуясь инстинктам, я обнимаю его ногой и сама тянусь навстречу его грязным ласкам.
Боно не церемонится. Проводит ладонью по внутренней стороне бедра, отодвигая уже насквозь промокшие стринги в сторону, и добирается до запретного. Дыхание снова вышибает, когда шершавые пальцы проводят по мокрым складкам и проникают в меня. Хватаю ртом воздух, а Боно затыкает меня глубоким поцелуем, съедая мои стоны. Испивает меня до дна, насилуя единовременно языком и пальцами. Заставляет сжиматься под его напором, отдаваясь наслаждению.
Он грубо вдалбливается в меня пальцами, быстро вызывая сокращения внизу живота. Не в силах сдерживаться, я впиваюсь длинными ногтями ему в плечи. Оргазм захлестывает меня, заставляя содрогаться на руке Боно, сжимая пальцы внутри себя. Внутри всё пульсирует и тело уже не слушается, делается ватным. Если бы Боно меня не держал, упала бы прямо на песок.
Непонимающе смотрю по сторонам: никого рядом нет. Затем затуманенным взором смотрю на Рому, который самодовольно улыбается, вытаскивая из меня свои пальцы, и демонстративно облизывает их.
— Вкусная. Хочешь попробовать? Ты что-то говорила про «не возбуждаешь»?
Пошляк. Озабоченный. Извращенец.
Чувствую, как щеки становятся пунцовыми, и отворачиваюсь. До меня начинает доходить происходящее: он меня снова грубо поимел, только что, на пляже, за какой-то стройкой. В порыве чувств толкаю мужчину и собираюсь уйти, но ноги предательски запутываются в песке. Пройдя всего несколько шагов, я оседаю на пятую точку. Засада.
— Горе луковое, — слышу его позади себя, и сильные руки поднимают меня за подмышки, отряхивая, как маленькую, — даже шагу без меня сделать не можешь. Хватайся, кое-что покажу.