(не)мой шанс на счастье
Шрифт:
— А ты береги свое вновь обретенное сокровище, — посоветовал Марк, ласково потрепав Еву по щечке.
— До встречи, чудесное дитя, — Егор сжал обе горячие ладошки девочки.
Ева попрощалась с каждым отдельно и одарила всех искренней теплой улыбкой, от которой, казалось, стало светлее в гостиной.
Глава 38
Голова гудела страшно. Дина Осокина рассматривала янтарную жидкость в стакане, выискивая в ответы на свои вопросы. И не находила. Ужасно хотелось выпить весь коньяк, до самого дна бутылки, однако Дина позволила себе только пригубить жгучий напиток.
Она ровным счетом ничего не понимала. Не получилось
Дина заскрипела зубами и запустила стакан с напитком в стену. Сморщилась от звона разбитого стекла и уронила голову на стол. Пока сжимала руку в кулак, оставляла следы когтей на столешнице. Душила в глотке рыдания. Ну почему всё у нее идет наперекосяк?! Она всего лишь хотела себе кусочек счастья и благополучия. Да, что скрывать она обожала роскошь, привыкла к ней, мечтала видеть рядом с собой влиятельного мужика, властного и богатого. Почему же праздник на ее улице никак не наступает? Ведь она очень старалась отвоевать себе у несправедливой судьбы свои мечты? Что она делает не так?
Очнулась, когда солнце едва начало выглядывать из-за горизонта. Тело стало чужим, мысли тяжелыми. Чтобы как-то встряхнуться, она отправилась в душ. В ванной несколько минут разглядывала свое лицо и тело в зеркале, ища изъяны, и не находила. Мотнула головой, злобно зарычала и со всей силы ударила кулаком в зеркальную поверхность. Паутина трещин разошлась во все стороны, уродуя отражение молодой женщины. Дина расширившимися глазами наблюдала, как ломаются четкие черты ее лица и идеальная фигура. И внезапно она, словно громом пораженная, окаменела. Схватилась за горло в стремлении восстановить ставшее частым и прерывистым дыхание. Будто она в обезображенном зеркале увидела решение своей проблемы. А потом громко и заливисто расхохоталась, чувствуя, как подступает нервозность и…безумие? Плевать! Ради достижения цели, она готова на всё. Ей, похоже, терять уже нечего.
Дина не спеша оделась, нанесла макияж, уложила волосы и вышла из дома. Села за руль своего авто, завела двигатель и утопила педаль газа в пол. Широко улыбнулась и даже подмигнула себе в зеркале заднего вида.
Есть один оборотень, который поможет ей. Есть!
* * *
Роман Марыкин вытянул руки, сцепив пальцы в замок, и с удовольствием хрустнул суставами. Потянулся. Выругался, листая на планшете страницы с результатами исследований. Как обычно — ноль. Он ни одну секунду не приблизился к разгадке, почему же некоторые полукровки обладали необычными способностями. Едва не плюнул себе под ноги — да потому что ему не материал попадался, а самые настоящие отбросы. Полукровки, заточенные в его клетках — ни на что не способные существа, слабые и чахлые. Ошибки природы: после первого оборота у одних выворачивало суставы, ломало кости, и они оставались бесполезными инвалидами, у других сносило крышу, она не могли совладать со второй сущностью, и превращались в безмозглые растения. Остальные и вовсе никак не проявляли себя, кроме как в их глазах, полных обреченности и страдания, вспыхивали желтые искры.
Мусор, одним словом! Роман презрительно фыркнул. В чем же дело? В чем причина? Казалось, отгадка витает в воздухе, являясь предельно простой. Роман никак не мог ухватить кончик этой призрачной ниточки,
От невеселых размышлений о бесперспективности его исследований, Романа отвлек нерешительный стук в дверь. Мужчина сморщился, представляя за ней сморщенного и худого секретаря Павла — болезненного человечка, боящегося своего начальника как огня, дрожащего от одного взгляда или окрика. Хотел было поначалу сменить его на девку, чтобы и отвлечься иногда, но здесь ему нужно было беспрекословное подчинение и выполнение поручений. Баба бы только мешала, да язык могла бы распустить, где не надо. Тем более, за пределами его предприятия, ему хватало развлечений. Поэтому, пока Павел безукоризненно справлялся со своими обязанностями, Марыкин терпел его.
— Что там такое, Павел? — громко рявкнул Роман.
Секретарь вошел уже с втянутой в плечи головой.
— Роман Ильич, к вам на прием просится какая-то женщина.
— Кто такая?
— Не представилась. Убеждает, что может поделиться неоценимой по ее мнению информацией и…
Павла перебили и бесцеремонно толкнули. А за ним в помещение ворвалась… Дина Осокина! Вот уж кого меньше всего Роман ожидал увидеть, так это ее.
— Ба, какие люди! — наигранно всплеснул руками Марыкин и нараспев добавил: — Ко мне в окно влетела перелетная птичка.
Дина недовольно оскалилась.
— Привет, — резко сказала она. — Тебя трудно найти.
— А я не всех хочу видеть, — Роман окинул ее внимательным взглядом, подметил то, что она тщательно пыталась скрыть. И как бы достойно и прилично не выглядела сейчас, он-то видел всё. Дина выглядела изрядно потрепанной, побитой жизнью, из ее почти идеальной прически выбилось несколько прядок, за слоем тонального крема прятались синяки под глазами. Бывшая невеста Тамира Алдарова выглядела злой и агрессивной, источала ненависть и едва ли не брызгала слюной.
Пристальное внимание и оценивающий взгляд оказались для Дины неприятными, и она чуть поежилась.
— Давай к делу, Роман. Уверяю, ты будешь доволен, что потратил на меня немного времени.
— Что-нибудь выпьешь?
— Нет, — мотнула она сначала головой, а потом закусила на миг губу. — Выпью.
— Тогда сама, — и указал на столик, где в стройном ряду различные виды самого элитного алкоголя красовались в бутылках самых необычных форм.
Дина налила себе в бокал красного вина, сделала глоток, смакуя густой вкус. Обернувшись, не обнаружила Романа за столом — хозяин кабинета уже расположился в кресле поодаль. Дина прошла к нему и уселась в кресле напротив, задумчиво поболтала рубиновой жидкостью в бокале, однако уже следующие слова Марыкина заставили ее сжать пальцы, отчего тонкие стенки жалобно захрустели, а гнев взвился внутри стремительным ураганом.
— Ну и сколько стай ты уже переменила? Скольких вожаков предала? Или нет — сколько кобелей тебя поимело, пока ты личную жизнь пыталась устроить? — Роман говорил, а в пожелтевших глазах плескалось такое презрение, что Дине хотелось немедленно залезть под душ и смыть с себя всю грязь, налипшую на нее за время ее, так называемых, путешествий.
— Заткнись! Тебя это не касается! — злые слезы обиды обожгли веки, и Дина залпом вылила себе в рот остатки вина.
Но Марыкин продолжал, не щадя ни ее самолюбия, ни ее саму. Его хлесткие слова попадали в самые болезненные точки, жгли невыносимым огнем, заставляя корчиться в агонии ее нутро, будя жгучую ненависть ко всем тем, кто принял ее после предательства. Их жалость была на Дины оскорблением. Укор в глазах матери и деда стали для Дины и приговором, и оскорблением. Та человечка со своим отродьем в доме Тамира были для Дины оскорблением. Его полное равнодушие — были оскорблением.