Не на жизнь, а на смерть
Шрифт:
– Лэм? Привет! Ну, что ты выяснил по поводу мисс Кроуфорд? – Флайт слушал, устремив на Ребуса взгляд, готовый в любой момент дать ему понять, если будет что-то интересное. – М-м, ладно. Да, я понимаю. Да. Верно. – В его глазах Ребус читал, что Джен Кроуфорд можно верить, что она сказала правду. Потом его глаза немного расширились. – Ну-ка, повтори? – Он начал слушать более внимательно, переводя взгляд с Ребуса на телефонный аппарат и обратно. – Это уже интересно…
Ребус напрягся. Что там? Что интересно? Но Флайт снова перешел
– Угу, м-м. Ладно, проехали. Знаю. Да, я уверен. – Его голос выдавал недовольство и вынужденное смирение. – Спасибо, что сказал. Да. Нет, мы подъедем… ну, я не знаю, примерно через час. Ладно, увидимся.
Его рука с трубкой зависла над аппаратом. Вместо того чтобы повесить ее, Флайт застыл в нерешительности.
Ребус был больше не в силах сдерживать любопытство.
– Что там? – нетерпеливо спросил он. – Что случилось? Что-то не так?
Флайт, словно выходя из какого-то забытья, повесил наконец трубку.
– Да, – отозвался он, – Томми Уоткис сорвался с крючка.
– В каком смысле?
– Лэм только что узнал, что повторного слушания не будет. Мы пока не знаем почему. Может, судья посчитал, что обвинения недостаточно серьезны для того, чтобы снова заваривать кашу, и доложил об этом в Королевскую прокуратуру.
– Нападения на женщину недостаточно, чтобы заваривать кашу? – Мысли о Филипе Казнсе разом улетучились из головы Ребуса.
Флайт пожал плечами:
– Повторные слушания обходятся недешево. Любое слушание недешево. Мы провалили первый раунд и упустили вторую попытку. Так бывает, Джон, и ты это знаешь.
– Да, знаю. Но одна мысль о том, что такой гадине, как Уоткис, все сошло с рук…
– Не волнуйся, он недолго останется чистеньким. Нарушать закон у него в крови. Стоит ему где-то проколоться, и мы возьмем его, а я уж там прослежу, чтобы не произошло никаких накладок, можешь мне поверить.
Ребус вздохнул. Да, такое бывало, и не раз. Мягкий, некомпетентный судья, враждебно или чересчур дружелюбно настроенное жюри присяжных или непоколебимые свидетельские показания. В результате судебный исполнитель решает, что повторное слушание нецелесообразно с финансовой точки зрения. Да, в его практике случалось несколько таких проколов. Воспоминания о них были подобны глухой зубной боли.
– Держу пари, что Чамберс рвет и мечет, – сказал Ребус.
– Да уж, – улыбнулся Флайт, – я думаю, его парик просто дымится.
Что ж, по крайней мере, одного человека должна обрадовать эта новость, подумал Ребус. Кенни Уоткиса. Он будет вне себя от восторга.
– Да, кстати, – вспомнил Ребус. – Как там насчет Джен Кроуфорд?
Флайт снова пожал плечами:
– Похоже, она чиста как стеклышко. Судима не была, психическими расстройствами никогда не страдала, живет тихо как мышь, прекрасные отношения с соседями. Лэм сказал, что она настолько безупречна, что это даже подозрительно.
Да, иногда
И иногда твои подозрения оправдываются.
А иногда – нет.
Казнс стоял в дверях, собираясь уходить. Флайт мягко придерживал его за локоть. Ребус вспомнил, что собирался воспротивиться поездке Казнса с Лизой. Но что можно было сказать? Как объяснить, что Казнс, на его взгляд, слишком чист, а потому пугает его? Что ему, Ребусу, неприятны эти холодные ухоженные руки хирурга и представительный вид? Ребус терялся в сомнениях.
После того как Флайт с Филипом Казнсом ушли искать Лизу и ее охранников, Ребус вернулся в лабораторию. Ему не терпелось узнать о результатах первого анализа слюны.
– Мне очень жаль, – сказал один из сотрудников, на вид совсем еще мальчик. Из-под белого халата выглядывала черная майка с названием рок-группы. – Не думаю, что нам здесь повезет. Пока мы нашли только следы воды, обыкновенной воды из-под крана. Тот, кто заклеивал конверт, должно быть, использовал влажную губку, или штемпельную подушечку, или одну из этих старомодных штучек наподобие валика. И никаких следов слюны.
Ребусу стало трудно дышать.
– А как насчет отпечатков пальцев?
– Пока ничего. То, что нам на данный момент удалось обнаружить, совпадает с отпечатками пальцев доктора Фрейзер. И я не думаю, что нам повезет с волокнами или пятнами жира. Мне кажется, автор письма был в перчатках. Никто из нас прежде не сталкивался с такой чистой, безупречной работой.
Он знает, подумал Ребус. Ему прекрасно известно обо всех методах нашей работы. Он так чертовски умен.
– Что ж, все равно спасибо, – поблагодарил он.
Молодой человек поднял брови и развел руками:
– Мы делаем все, что можем.
Ты бы лучше постригся, сынок, подумал Ребус. Слишком уж ты смахиваешь на Кенни Уоткиса. Но сказал, вздыхая, о другом:
– Сделайте все, что от вас зависит. Пожалуйста, сделайте все, что от вас зависит.
Он совсем было собрался уходить, как вдруг его охватил приступ бессильной ярости, дикого разочарования. Оборотень слишком умен. Он перестанет убивать прежде, чем мы найдем его; или же, наоборот, станет убивать снова и снова. Никто не сможет чувствовать себя в безопасности. И прежде всего Лиза.