Не надо, дядя Андрей!
Шрифт:
Мне показалось, что моя мечта сбылась. Даже повеяло ароматом сирени, которой всегда пахло от Алины. И нежные губы коснулись моего лица, собирая с него горькие злые слезы.
Неужели она вернулась? Она простила меня?
Я поймал руку, гладящую меня по щеке и… очнулся.
ЛИЗА
Мне было страшно. За дверью будто бы бушевал ураган, снося все на своем пути. Я выбралась из постели, хоть это и было безрассудно, но мне надо было знать, что там происходит.
Когда все затихло, Андрей вышел, и я еле успела нырнуть в дверь гардеробной. Он вернулся с бутылкой виски и на этот раз не захлопнул за собой дверь. Осталась щель, в которую я заглянула.
Он сидел на полу с фотографией в рамке в руках, пил виски из горлышка и плакал, водя пальцами по бликующему стеклу, я не видела кто там.
У меня сжалось сердце. Он такой несчастный! Может быть, он злится не от того, что плохой, просто ему не повезло?
Ведь я и сама такая несносная с тех пор, как умерла мамочка…
Он не слышал моих шагов, а я боялась его окликнуть. Я не знала, что мужчины могут вот так плакать, когда слезы просто катятся по лицу, а он даже не замечает их. Только встряхивает головой, словно не понимая, что мешается и снова отпивает из бутылки. Я подошла совсем вплотную, а Андрей все еще не видел меня, погруженный в свои мысли. Пальцы, лежащие на портрете красивой девушки дрожали. Она была примерно моего возраста. Дочка?
Так жаль, что он тоже скорбит…
Я вдруг почувствовала такую острую жалость к этому сильному и жестокому человеку, такую пронзительную нежность, что не смогла сдержать порыва и наклонившись, коснулась его губ. Дядя Андрей, не плачь…
На несколько мгновений мне показалось, что он отвечает на мой поцелуй. Его губы потеплели и шевельнулись под моими губами, но я ошибалась!
Он вдруг вздрогнул, оттолкнул меня, посмотрел с внезапно зажегшейся яростью:
— Лиза! — Выплюнул мое имя с таким отвращением, что я всхлипнула от ужаса. — Малолетняя шлюха! Чего приперлась?
Непроизвольно моя рука дернулась и я дала ему пощечину. И сама задохнулась от ужаса. Что я наделала?!
Вскочила, попыталась убежать, но рык из-за спины парализовал меня, я споткнулась, и тут Андрей ухватил меня за локти, рванул к себе, заломил руку за спину и прорычал в ухо:
— Какого хера происходит? Насмотрелась порнухи и теперь между ног чешется? Почесать?!
Он уронил меня на кровать животом и прижал огромным твердым телом так, что было трудно дышать.
— Я просто… — я не знала, чем оправдаться и как бежать. Слезы хлынули сами, заливая простыни, в который он вжимал меня лицом. Его рука давила на затылок, грудь вдавливала меня в кровать, а пах упирался сзади, и я чувствовала, что там кое-что твердеет.
— Что ты? Что просто? Испорченная дрянь! Устала, небось, считать, сколько мужиков через себя пропустила?
Он толкнулся в меня пахом и я почувствовала как
Паника набросилась на меня сворой диких собак. Я хотела закричать, но перехватило горло.
— Нет… не надо! — Заскулила я тихонько.
Одно дело мои фантазии, но в реальности он вовсе не такой нежный! Он не собирается трепетно трогать мои соски, его член… там, сзади, и я боюсь!
Это было всего один раз!
Пусть он уйдет!
— Чего не надо?! — Издевательский голос обдал меня запахом алкоголя. — Не ты ли писала некоему Жеребцу777, что хочешь попробовать как в том ролике, где в девку засовывают гигантский хуй? Или ты только с жеребцами такое готова?!
Я задергалась, стараясь вырваться из-под него, но от этого эрекция становилась лишь сильнее.
— Нет, дядя Андрей, отпустите! Отпусти, мудак, урод! Ну пожалуйста, я не хотела… Мама! Мамочка! Не надо! Прошу вас! Нахуй пошел, урод, насильник, пидор волосатый! ААааааааа!
Я уже не разбирала слов, захлебываясь воем от ужаса, горя и отчаяния.
Молотила руками по кровати, пыталась скинуть с себя его тело, беспорядочно дергалась и не знала, куда деваться.
Но вдруг все кончилось.
Тяжелое тело отпустило меня, только жесткие как клещи пальцы сжали запястье и вздернули меня на ноги, а тычок в спину придал ускорения в сторону двери.
— Пошла. Вон. Отсюда. Я тебя, дрянь, еще воспитаю приличной девушкой, чтобы своим блядством не позорила память моего брата.
АНДРЕЙ
То, что она будила во мне, нельзя было выпускать на волю.
Моя похоть и моя ярость обычно существовали отдельно друг от друга. Мне нравилось трахать баб, приковав их наручниками, нравилось ебать их так, чтобы они повизгивали и поскуливали, не обращать внимания на их удовольствие. Нравилось засовывать им хуй попеременно то в жопу, то в рот, нравилось долбить так, что они стучались башкой о стену.
И мне нравилось уничтожать все, до чего дотянется моя бита. Превращать в хлам дорогие тачки, нравились осыпающиеся стекла заброшенных домов. Даже когда я крушил собственное жилище, я испытывал удовольствие.
И там, и там я выпускал наружу своих истинных зверей внутри и давал им волю. Они жрали от души. Потом мне пришлось остепениться. Негоже улыбчивому стоматологу по вечерам, как оборотню, выходить на улицы и громить чужие тачки. Надо было с этим что-то делать.
Я делал.
Я научился уничтожать морально. Жестоко расправляться с конкурентами. Но только словами и политикой, без кулаков. Ни разу за пять лет я не ударил больше человека. Даже без бокса, который мне так советовали. Я взял под контроль своего яростного зверя. И добился успеха. У меня была своя элитная клиника, достаточно бабла на все мои желания и достаточно женщин для того, чтобы не сажать на голодный паек моего зверя похоти.