Не надо, дядя Андрей!
Шрифт:
— Пять лет? — тихо спросила я. Хотелось выть. Неужели нет вариантов освободиться от него? Я не выдержу и месяца!
— Пять лет. Жить вместе нам будет тяжело, но выбора нет. Я тебе не доверяю и буду контролировать. Завтра придут рабочие, сделают тебе нормальную комнату с ванной и замком. Будешь сидеть там. Будешь хорошо себя вести, начнешь выходить гулять. Плохо…
Я уже была на грани истерики. Тюрьма! Хуже тюрьмы! Там и то больше свободы! ЗА ЧТО?!
— А если плохо, то что? — Спросила звонко сквозь слезы в голосе. — Опять меня выебешь?
— Да. — Спокойно
ЧТО????????
Я была в шоке. Как он… так… Как он мог говорить так спокойно? Такие дикие, невозможные, чудовищные вещи обещать?
Я была в шоке.
Но Андрей не шевелил и бровью. Стоял, повернувшись боком, молчал. Только зубы сжимал и стискивал кулаки скрещенных на груди рук.
— Что ты так удивляешься? — В чайных глазах полыхнула ярость, но была тут же подавлена. — Диктофона у тебя нет, меня не привлечь. А так, я подумал, что хорошая же мотивация вести себя прилично, Лизонька. Подумай.
— Ты… — я задыхалась от слез в горле.
— Мудак и насильник, — закончил за меня Андрей. — Зачем я буду с этим спорить, да? Я лучше подтвержу эту репутацию. Все. Чем ты меня назовешь, получишь в ответку. Чтобы не зря называла.
И он вышел, оставив меня в шоке.
Так себя не ведут! Так не делают! Как так можно?!
АНДРЕЙ
Это помогло.
Бог видит, я… не знаю, чего я хотел. Но это помогло.
Лиза ходила тише воды, ниже травы. Сидела целыми днями в своей комнате, а когда пришли рабочие переместилась в сад. Купалась в бассейне только вечером, когда уходили пациенты, а я оставался доделывать дела в клинике. Как только темнело, поднималась наверх и смотрела телевизор или тупила в интернете.
Я принес ей ноутбук и телефон, она поблагодарила тихим голосом и отменно проходила ежедневные проверки, так что я сократил их до раз в три дня. Думал перевести на раз в неделю.
Ее телефон так и не смогли взломать. Но наказывать ее за упорный отказ сказать пароль было бы несправедливо. Закон обратной силы не имеет.
Она молча ела свою еду три раза в день, не поднимая на меня глаз.
Один-единственный раз я наорал на нее, когда она вышла в сад в слишком коротких шортах, а я там беседовал с поставщиком стоматологического оборудования, неприятным типом, который провожал ее сальным взглядом, забыв о чем мы вообще говорим. До той поры я и не замечал, насколько у него мерзкое розовое лицо и заплывшие глазки.
— Лиза! — рявкнул я. — Переоденься!
— Да что такое… — заныла она в ответ. — Жарко же, нормально…
Жара реально стояла по-настоящему летняя, но меня взбесило то, что она огрызается. Я с намеком положил пальцы на пряжку ремня и то, как расширились от ужаса ее глаза, одновременно взбесило меня и наполнило холодным сладким удовлетворением.
Действует! Работает, значит!
Но взгляд, который поставщик бросил на ее задницу, когда она убегала в дом, мне не понравился совсем.
Быстро закончив с ним все дела, я поднялся к Лизе в комнату.
— Ну что еще? Я вообще ушла!
— Открой.
— Не хочу! — прорезалась дерзость. — Ты сказал, это будет моя комната.
— Блядь… — я стукнул кулаком в стену. — Значит так. Новое правило. Когда у меня гости, ты сидишь в комнате и не высовываешь нос вообще. Ясно тебе?
Молчание было мне ответом.
— Лиза! — рявкнул я. — Еще раз! Ясно?!
— Ясно… донеслось оттуда тихое.
Все вроде было как надо, но что-то в этой ее чумной покорности меня выводило. Радоваться бы надо, что проблема решилась. До конца лета мы еще успеем установить оставшиеся правила, а когда начнется учеба менять их будет гораздо проще, когда она привыкнет, что должна вести себя скромно. Но свербело. Хер знает что. Не бывает, что бешеная кобылица вдруг угомонилась.
Готовит что-то?
Но день за днем она ходила, опустив глаза, в штанах и длинных юбках, перестала даже плавать, кроме как по воскресеньям. Я не обострял ситуацию, трахая своих любовниц за пределами дома.
Так прошло две недели.
В тот вечер я закончил прием раньше. Обычно я не торопился, но в этот день у нас с мужиками были договорены посиделки. Давно уже ничего не устраивал, но они все понимали. Все-таки не каждый день брата хоронишь. Но пришла пора вернуться к старым традициям. Я расчехлил баню на участке. Ну как, баню… финскую аккуратненькую сауну, не нормальную русскую парилку. Но нам просто посидеть, за паром мы ездили в Березняки.
Олег с Глебом приехали первые, потрындели во дворе, искупнулись в бассейне, я проследил, чтобы Лиза не высовывалась. Не хватало еще палить, что у меня живет псевдо-племянница. Но все прошло отлично, и мы дождались остальных. Они привезли бухло, закуску и банщицу. Знатную деваху лет тридцати пяти, сочную и мясистую, с хорошо налитыми буферами и всю целиком ладную и гладкую.
Трахать ее никто не собирался, у нас было что-то вроде мальчишника, но взбодрить кровь, поглядывая, как она в одном фартучке на поясе нагибается над камнями, поливая их ароматной водичкой, как перекатываются ее округлые ягодицы, когда она переходит к скамьям, чтобы постелить на них полотенца и расставить ведра с вениками, было приятно. Сразу начинал действовать и жар.
При ней и байки травить было приятнее. Как бы не строила из себя прожженную бабу, а когда при тебе мужики в подробностях рассказывают, как ебали по кругу шлюху, засовывая в нее по два хуя в жопу одновременно, все равно нет-нет да полыхнет на лице румянец.
Но скоро выгнали и ее. Дальше уже и сами могли, а расслабиться женские ушки мешали. Она, конечно, отсосала Евгену в предбанничке, но это их дела. Нам было и вовсе не до того.
Ее машина уехала, я вернулся в баню, даже как-то вовсе забыв о Лизке.