Не наследник, которому по…

Курзанцев Александр Олегович

– Это… это… это не по человечески, - выпалил парень совсем уж по-детски наивный аргумент.

– Не по человечески, - кивнул я, - но эволюции нормы морали не ведомы. Да и в целом, она не какой-то заведомо проработанный план, схема, порядок действий, это игра случайностей. Меняются условия, меняются внешние факторы, и вот уже вид, который ютился на задворках этого мира, внезапно становится доминирующим. Если вдруг окажется, что в будущих условиях преимущество за неграми, значит в перспективе населять Землю будут негры. Если за азиатами -

то азиаты. Если самым эволюционно эффективным будет смесь негров с азиатами, значит через какое-то количество времени планету будут населять негро-азиаты.

– Да, и почему же тогда у нас сейчас такое разнообразие рас? Почему, в ходе истории не осталась исключительно какая-то одна?

Я взглянул на Валуа, затем усмехнулся:

– Эх, Николя, с точки зрения эволюции, мы перестали быть обособленными ветвями человечества, соединившись в один многообразный вид, совсем недавно. Дай эволюции время и уверяю, через сто тысяч лет расы будут совсем другими. Там, впрочем, и сам вид человека может измениться. В общем, не забивай себе голову лишними размышлениями.

Здоровяк постоял набычившись, затем буркнул:

– И всё же, важна жизнь каждого человека.

После чего, развернулся и отошел обратно к креслу в котором сидел, тут же закрывшись ото всех своим журналом.

– Для этого самого человека, - негромко добавил я, - только для него самого.

Я постоял ещё, вновь прокручивая наш разговор в голове, затем почесал макушку и недоумённо пожал плечами:

– И с чего он решил, что я делаю наркоту? Всего-то раз препода удивил, но он тас просил.

Махнув рукой, решил не обращать на Валуа внимание. Станет старше, пройдет этот юношеский максимализм, огрубеет характер, разовьётся некоторый фатализм, и он поймёт меня. Вот тогда, возможно, мы этот разговор с ним и продолжим. А пока у меня были дела поважней.

Глава 28

– Рассказов? Проходи быстрее, только тебя ждём, - произнёс Угрюмый, когда я показался в дверях спортзала.

Почему-то именно его маг выбрал для первой встречи командой первокурсников.

Оглядев собравшуюся честную компанию, я только глубокомысленно подвигал бровями. Врио препода по магическим дуэлям продолжал разработку Горшкова и ко, поэтому меня встретили три насупленных взгляда студентов красного факультета.

Вернее один насупленный - Гаврилы и два откровенно враждебных - Иванова и Эмы, до сих пор не знаю, как у нее фамилия.

– Преподаватель!
– немедленно воскликнула последняя, тыкая в мою сторону тонким острым пальцем, - он что, тоже будет с нами?! Он… он… - она замешкалась, ища аргументы, видимо понимая, что одних эмоций будет маловато, - он же с жёлтого факультета!

– И?
– хмуро поинтересовался Угрюмый, скрещивая руки на груди.

Он стоял между нами, с непроницаемым лицом переводя взгляд с меня на остальных студентов. По его реакции нельзя было понять, как он относиться к заявлению девушки, поэтому

та чуть сбавила напор, но всё-равно, упрямо наклонив голову, произнесла:

– Все самые сильные болдары попали на боевой факультет, а жёлтые, как известно, ботаники и заучки с намного более слабым даром. Он будет самым слабым звеном.

Юпитер Фёдорович остался непроницаем, а вот Гаврила покосился на бывшую подругу с некоторым удивлением, видимо, в его понимании, ботаником и заучкой был кто угодно, но только не я, как и слабым звеном.

Это заметил и маг, но вновь осекать ту не стал, буркнул:

– Как бы то ни было, он член команды. Решения принимал не я, а комиссия во главе с ректором.

– А, ну всё понятно, - презрительно поджав губы покивал Эма, - пролез по блату? Или денег заплатил?

Это она произнесла уже в мою сторону. На что я только улыбнулся и ответил:

– Нет, ты что, натурой отдал.

Девушка, вспомнив свою неудачную попытку отдаться натурой мне, тут же зло и страшно завращала глазами. Волосы у нее на голове приподнялись и зашевелились, словно змеи Медузы Горгоны. Так, что даже оба её одногруппника опасливо стали отодвигаться в стороны.

– А ну прекратили!
– рявкнул, вмешиваясь, Угрюмый.

Встал между нами.

– После турнира хоть глотки друг-другу перегрызите, а до этого, чтобы я подобного больше не видел! Вы команда и должны работать сообща.

Убедившись, что все притихли, он добавил:

– И в первую очередь знать возможности друг-друга.

Мы были в спортивной форме, и маг первым делом погнал нас бегать вдоль стены по залу. Первым Иванова, следом за ним Горшкова, потом меня и замыкающей Эму. Та вновь попыталась что-то вякнуть против, но была тут же заткнута преподом. Он хлопнул в ладоши, и мы побежали. Сам Угрюмый остался посередине зала, следя за нами и указывая на ошибки.

– Не части Такаюки, - говорил он, - шаг шире делай, беги размеренней, иначе быстро устанешь. Мы не на скорость бежим, важна выносливость на дистанции.

– Гаврила, молодец, только руками ритмичнее, ритмичнее, и поднимись на стопе.

– Эма, отлепись от Рассказова, держи дистанцию.

И только меня он демонстративно игнорировал. Умно. Лёгкими штрихами он показал, что не слишком доволен моим попаданием сюда, но если бы стал открыто проявлять негатив то это, конечно, одобрили бы Иванов с Эмой, но не одобрил бы Горшков. Значит фокус внимания именно на нем.

Круг, затем второй, потом третий, мы упорно бежали по залу, а Угрюмый и не думал командовать стоп.

Первой ожидаемо сдулась Эма, проповедование феминизма и вегетарианства не заменят физических тренировок.

– Я больше не могу, - задыхаясь прошептала она, отваливаясь и оседая на скамейку у стены.

– Не можешь, точно не можешь?
– грозно вопросил ту Угрюмый.

Буквально насильно заставил пробежать её ещё круг. Затем, когда та вовсе упала, растянувшись на полу, кивнул: