Не небом едины
Шрифт:
— Алёна, я же попросил. — с отчаянной мольбой Платон Олегович воззрился на…свою Королеву, перед которой он явно вёл себя как верный паж, уговаривая взять меня к себе в фрейлины.
Да я могла бы встать и уйти. Нет. Не могла. Утром перед нашей чудной встречей с Волгиным и Алёной Игоревной Лейла мне напела, что курсы мои оплачены, и вечером после работы я онлайн начинаю учиться. Деньги «уплочены», я оформлена, моя начальница недовольна таким раскладом, и Платон Олегович весь на взводе. И зачем ему это было…это всё? Цирк, а не трудоустройство. Он уговорил совет директоров, чтобы сделать благое дело. Добрый волшебник. Уже давно известно миру, что благими намерениями и добрыми деяниями вымощена дорога в ад. А я тоже хороша, развесила уши, повелась на его праздные речи. Меня только-только бросил, предал, вышвырнул
— Платон Олегович, не будем усугублять ситуацию и портить друг другу настроение, я с вашего позволения пойду дабы не досаждать Алёне Игоревне. — обратилась я к Волгину, безмятежно поднялась и направилась к двери, добавив. — Оплаченные денежные средства за курсы я верну по реквизитам «Платонов и партнёры», я уточню у Лейлы, как это правильно сделать.
Платон Олегович побледнел, помрачнел, его глаза вдруг наполнились ужасом, что меня поразило. Чего ему бояться-то? Есть я, нет меня, им же это фиолетово. Как там говорят про нас, что поставлены на конвейер трудового потока? Очередной соискатель? Неподходящий кандидат?
— Рано вы сдаётесь, голубушка? — Волгин решил меня удержать старым проверенным способом: лучшая защита — нападение.
— А я пришла к вам работать, честно трудиться на благо «Платонов и партнёры», вдохновляться и вдохновлять, но никак не воевать с вашим руководителем юридического отдела. Если мне здесь не рады, значит, заждались в другом месте. — я оставалась непреклонной и невозмутимой.
— Заждались вас, как же. Выскочка. — блондинка с презрением окинула меня с головы до ног.
— Вот видите, Платон Олегович. А ведь я не переходила на личности и слова дурного никому не сказала. Вы полагаете, что вам всё ещё стоит меня оставлять в «Платонов и партнёры»?
— Стоит. Я от своих слов не отказываюсь. У Алёны Игоревны сегодня сложные переговоры, утро не задалось, вот и не в духе она у нас. Мы поговорим с ней о её поведении, впредь подобные выпады в ваш адрес не повторятся. А пока можете идти…пожалуйста…Лейла вас ждёт, чтобы обустроить ваше рабочее место и познакомить со специалистами юридического отдела, с кем вам предстоит непосредственно взаимодействовать. — Платон Олегович говорил медленно, успокаивающе, сглаживая обострение ситуации и туша разбушевавшийся пожар внутри переговорной, и, хотя я ему не поверила по поводу Алёны Игоревны, понимая, что он её оправдывает и обеляет, я прислушалась к нему, вышла из переговорной и направилась к Лейле.
Выйдя, я услышала из-за плохо прикрытой двери кабинета шипящий визг своей начальницы.
— Что за курицу ты мне привёл? Платон, ты решил отмолить свои грехи и заняться благотворительностью?
Дальше я слушать не стала, мне и этого хватило, впечатлений было, хоть отбавляй. От усталости слипались глаза и хотелось неистово спать, а я ощущала себя уставшей морально и физически. С головой накрыло волной мерзкого, тягостного чувства, будто меня пожевали и выплюнули, и растёрли по ковровому покрытию «Платонов и партнёры». И почему я осталась? И зачем Волгин меня удержал? Я только усмирила свои многочисленные, непрошенные вопросы без ответов, касающиеся бесцельно прожитых 15 лет священного брака с Леонидом. Теперь ко мне подступили новые. А мне хотелось жить…просто жить, не задаваясь вопросами и не выискивая на них ответы. Но или мне было не суждено жить просто и просто жить, или такая она…женская доля с сомнениями, переживаниями и вечными, риторическими вопросами с сослагательным наклонением.
Глава 7
Я встретила Лейлу, притихшая и обессиленная. Но эта поистине удивительная девушка с лёгкостью поменяла лад моего настроения и взбодрила меня. От неё как от редкого в ночи фонаря исходило столько света и энергии, такой положительной,
— Как прошла встреча с Алёной Игоревной? — насмешливо спросила Лейла, а я промолчала и улыбнулась неестественно. — Понятно. Она в своём репертуаре. Стабильность — признак постоянства. Будем исправлять ваше впечатление о «Платонов и партнёры». Сейчас мы с вами выпьем какао, а потом уже вас обустроим на рабочем месте, и возражения не принимаются. Ей часа два однозначно будет не до вас, пока она весь мозг Платону Олеговичу не вынесет.
— Я говорила Платону Олеговичу, что не стоило меня брать…раз Она против.
— Ой, нашли, кого слушать. Если все за, Она всегда против, и наоборот. У неё натура такая…сущковатая. Только я вам ничего не говорила. — Лейла звонко захихикала и приложила указательный палец к губам.
— Разумеется. А почему «она»?
— У нас её так в коллективе называют, коротко и сразу понятно, типа наш тайный с коллегами шифр. Да и она — может быть кто-угодно, поэтому меньше риск спалиться и нарваться на очередной Её всплеск истерики.
— А мне Платон Олегович объяснил Её поведение тем…что она не в духе.
— Ой, когда она была в духе-то? Это нормальное состояние Алёны Игоревны быть не в духе и на всех рычать, кричать, визжать.
— Боже мой, как же вы с ней работаете?
— Молча и скрипя зубами! Да и научились уже не слушать её вопли и недовольства. Пусть себе истерит на здоровье. Зарплаты у нас приличные, условия работы тоже удовлетворительные, руководство могло быть чуточку мягче и не скупиться на премии, но…короче, Марта Юрьевна, в «Платонов и партнёры» не лучше и не хуже, чем в других компаниях, поэтому расслабьтесь, работайте и получайте удовольствие. — Лейла ободряюще меня приобняла, и мы очутились в комнате для отдыха с барной стойкой из гранита, высокими приставными, крутящимися стульями с низкими спинками, кожаным дымчатым диваном, кухонным гарнитуром в тон барной стойке с серо-коричневым электрическим чайником, иссиня-чёрной кофемашиной и тёмно-бирюзовым холодильником.
— Не стесняемся, проходим, чувствуем себя как дома. — Лейла проводила рукой то в одну сторону, то в другую, как Царевна-Лебедь, показывая мне, где взять чай, где полакомиться печеньками, а я думала, когда же у неё уже из рукавов-фонариков блузы начнёт что-то выплёскиваться.
— Спасибо вам, Лейла, за вашу доброту и заботу, и время.
— Давай на ты, я — молодая, а с этими выканьями чувствую себя старушкой.
— Не знаю, получится ли, я-то старушка. — сомневаюсь, удобно устраиваясь на диване с кружкой ароматного какао.
— Ой, какие твои годы? Сколько тебе, 35? — я уставилась на Лейлу, она говорила про мой возраст вполне искренне, чем смутила меня.
— Стыдно признаться…мне 42. — я опустила виноватый взгляд в какао, ощущая, как виски заходятся нервной пульсацией. Да вопрос возраста…моего возраста…меня тревожил, правда, пока мы не разошлись с Лёней я не придавала году своего рождения значения, но, оказавшись, среди «молодёжи» напряглась и разволновалась, на их фоне молодых, стремительных, энергичных и привлекательных я выглядела старой, заезженной клячей. А, возможно, просто мою самооценку подкосило предательство бывшего…да и за годы семейной жизни как-то я подрастеряла былую лёгкость, непринуждённость и уверенность в собственной значимости и привлекательности. Я вспомнила слова Волгина: «Да, над вашей уверенностью в себе нам предстоит колоссальная работа, но это я поручу Лейле…». Выходило, что Платон Олегович понимал меня лучше, чем я сама понимала себя. Наверное, это у него профессиональное — разбираться в людях и улавливать их суть. И всё вопрос: «Почему Волгин настаивал, чтобы я устроилась в «Платонов и партнёры», оставался открытым для меня. И не один из доводов словоохотливого HR не выглядел убедительным. Если честно, у меня закралась безумная мысль, что кто-то за меня попросил. Но этого не могло быть, поскольку у меня не было покровителей или хотя бы важных людей в окружении, кто бы мог за меня похлопотать. Мысль, что я могла понравиться Платону Олеговичу, я тоже сразу отмела, как только она забрезжила: где он — молодой, уверенный в себе, обольстительный мужчина, и где я — возрастная, запустившая себя с заниженной самооценкой тётушка, да и их общение с Алёной Игоревной…между ними явно сквозило влечение.