Не оглядывайся, старик (Сказания старого Мохнета)
Шрифт:
* * *
... Недели через две приехала мать Анаит, рослая широкоплечая женщина. Она заявила маме, что Нури обманул ее дочь, уговорил бежать из дому, и она приехала забрать девушку обратно. "Твоя дочь пришла в наш дом по своему желанию, - ответила ей мама.
– Ты не можешь забрать ее силой". Женщина отвела дочь в сторону и что-то долго и горячо говорила ей.
"Что случилось, то случилось, - стал папа уговаривать армянку.
– Они любят друг друга". Никогда в жизни я не видел папу таким выдержанным, приветливым, уважительным. Я смотрел на него и думал, что со мной он никогда таким не бывает.
Дядя Нури тоже уговаривал
А через несколько дней произошло еще одно событие. Приятель дяди Нури, принадлежавший к уездному руководству, сообщил ему, чтобы он немедленно скрылся: "Есть решение тройки. Тебя арестуют за прошлые дела". Все это я узнал уже позже, а в тот день видел лишь, как дядя что-то взволнованно говорил маме. Потом вошел в дом, взял свой пистолет и вместе с Кызылбашоглы пошел со двора. Но направились они не к центру, к базару, а в противоположную сторону. Шли налегке, будто прогуливались, и скоро скрылись.из глаз. Через несколько часов Кызылбашоглы вернулся. "Проводил до самого Караханбейли", - негромко сообщил он маме.
Когда за дядей Нури пришли трое: штатский и два милицинера, мама сказала, что понятия не имеет, где он, с утра ушел в город...
... Бабушка Фатьма тяжело переживала очередной удар судьбы. Только что все вроде бы наладилось: сын занял высокую должность, привел красавицу-жену, и вот снова горе: ее мальчик вынужден бежать и где-то скрываться... Я видел, как бабушка страдает и как в сущности равнодушны к ее страданиям мои родители. И горечь, безысходная горечь копилась в моем сердце...
Прошло несколько месяцев. Как-то, придя в полдень поесть, папа сказал маме:
– А твой братец-то дом продал. В Баку. Мухтар-беку.
Мама не сразу поверила.
– О чем ты? Какой еще дом? Откуда ты узнал про Нури?
– А что, у твоего отца полно домов? Ваш отцовский дом. Мне люди сказали. Живет нелегально, а дом сумел продать.
– Но он не имел права!
– Мама непонимающе смотрела на отца.
– Дом принадлежит матери.
– У твоего братца свои понятия о правах! Вытворяет все, что вздумается! Хотел бы я знать, что он продаст, когда через пару месяцев прокутит и эти денежки?!
Мама ничего не ответила. Дала отцу пообедать и отправилась к бабушке. Я пошел с ней.
– Сын Мешади Кулу видел Нури в Баку, - сказала мама.
– Ну?!
– бабушка так и вскинулась. Ожили слезящиеся старушечьи глаза.
– Как он - здоров?!
– Наверно, - сердито бросила мама. И добавила: - Он там дом продал!
– Какой дом?
– не поняла бабушка.
– Вот этот самый! Где сидим с тобой.
– Кому же продал?
– помолчав, вымолвила бабушка.
– Мухтар-беку из Карадонлу.
– Как же так?
– с неожиданной горячностью, воскликнула бабушка.
– Что, Байрам ниже Мухтар-бека, что сын Байрама продал ему дом? Погасить отцовский очаг!...
– Это ты сыночку своему скажи!...
Мамина резкость, сразу же остудила бабушкин гнев, она умолкла, глубоко затянулась...
– Дом принадлежит тебе!
– громко и отчетливо произнесла мама.
– Нури преступил закон. Давай напишем на него жалобу, сделка будет считаться незаконной!
Бабушка взглянула на маму и отвернулась.
Я не отрывал глаз от бабушки. Я негодовал, я был вне себя от мысли, что дядя Нури продал дедушкин дом, что в этом доме, где мне было так хорошо, будут
– Ну, будем писать жалобу?
– Чего уж теперь...
– пробормотала бабушка Фатьма, не глядя на маму. Жалобу писать... И так мальчику солоно приходится... Продал, что уж теперь?
– Но я же объяснила тебе: продажа недействительна! Дом твой!
Потягивая из мундштука, бабушка молча смотрела в одну точку.
– Так тебе и надо!
– сказала мама, вставая со стула.
– Это ты его сделала негодяем!
Я не в состоянии был представить себе, что бабушку могут выгнать из дома. Но выгнали. Спустя месяц приехали люди, посланные Мухтар-беком, и объявили бабушке, что через две недели она должна освободить дом. Деваться ей было некуда, и она перебралась к нам.
МОЙ РАЙ
Пока дедушкин дом оставался незаселенным, я частенько наведывался туда; пустой дом, пустой сад... Камни, грудой сваленные на том месте, где дедушка Байрам затевал новый дом... Было грустно и было похоже, будто жившие здесь люди откочевали куда-то...
Когда мы, уезжая с эйлага, стали спускаться на равнину, старый Мустафаоглы обернулся, долгим взглядом посмотрел на место недавней стоянки и запел грустные баяты:
Горы маралу остались,
Трава пожелтелой осталась.
Прохладный родник и зелёный луг
И те маралу остались...
Мне было грустно тогда, но я знал, что на будущее лето все эти люди снова вернутся в горы. А вот ни дедушка Байрам, ни бабушка в этот дом, в этот сад не вернутся... Почему-то вспомнился мне Ширхан. Он тоже никогда не вернется. Пришел к нам, спасаясь от шахских сатрапов а отсюда бежал, спасаясь от дяди Нури... Почему так устроен мир?...
Впервые за свою короткую жизнь я так отчетливо ощутил непостижимое неустройство в делах, в обращении людей друг с другом, в самом даже появлении их на свет и ощутил безысходную тоску от сознания этого неустройства и несообразности. Но если жизнь такова, почему же люди смеются, радуются?...
Веселье их казалось мне деланным, не настоящим и никак не захватывало меня.
Изолированный своим отношением к окружающему, я не мог полностью слиться с внешним миром. Подобно тому, как Иман-кишн днем таскал людям воду из кягриза, а вечером целиком погружался в свой особый мир, я тоже ходил днем в школу, учил уроки, слушал, как разговаривают, а больше ссорятся отец с матерью, а вечером, оставшись один в своей комнате, оказывался в своем обособленном мире. Странен и удивителен был этот мир. Когда-то бабушка рассказывала мне, что некий фараон решил устроить на земле рай, такой же, как на небесах. Землю в этом раю повелел он сделать из жемчуга и драгоценных камней, листья деревьев - из чистого золота, устроить родник с райской водой. Словом, фараон создал рай и повелел привезти туда самых красивых девушек со всей земли и превратить их в гурий. И так у него прекрасно получилось, что аллах велел перенести этот рукотворный рай на небо. Пораженный, я спросил тогда, почему же аллах не отдал рай людям, и бабушка сердито ответила, что аллах знал: оставь он рай на земле, переубивают друг друга, чтоб только попасть туда. "Но зачем же он разрешает людям убивать друг друга?" - с досадой воскликнул я, и бабушка, как всегда в затруднительных случаях, сердито сказала, что деяния аллаха обсуждать не должно. Но я не хотел отступать: "Нечего ответить, вот и твердишь: "Не должно! Не должно!..." Почему нельзя обсуждать аллаха?!" - "Нельзя и все! Грех!" - Бабушка окончательно вышла из себя.