Не остаться одному

Верещагин Олег Николаевич

– Я убегу, Кристо, – ответил я, усаживаясь у стены. – Даже если это будет первый случай. Я убегу.

Греческий мальчишка смотрел на меня печальными глазами.

Я уличный пес. Подвал, в котором я рос, Бывал со мною часто жесток. Учил быть первым всегда от ушей до хвоста, И ненавидеть хозяйский свисток. Мой первый педагог отдавал мне все, что мог, — Он был героем уличных драк, Он твердил, что только тот побеждает, в ком живет Блюз бродячих собак. Удача за нас, мы уберем их на раз! И

это, без сомнения, факт! Нам дышится в такт, И ускоряет наш шаг Блюз бродячих собак. Я не считал своих врагов, я не боялся их клыков, Я не умел ходить с поджатым хвостом. И из всего, что в жизни есть, ценилась верность и честь, А все остальное – потом. И в каждом новом бою, бою за шкуру свою, Со мною были друзья, это факт! Мы свято верили в то, что не забудет никто Блюз бродячих собак. Нас ненавидели те, кто труслив в темноте, Они считали – мы мешаем им жить. И лишь с учетом того, что десять против одного, Нас в результате смогли победить. И я дружу теперь с котом, Я дверь не путаю с окном, Мне доказали, что стар я для драк. И все реже во сне теперь приходит ко мне Блюз бродячих собак. М. Леонидов, Н. Фоменко

Абди аль Карнай ушел рано утром, и я, открыв ему дверь и закрыв ее за ним, вновь завалился спать «до завтрака». Плюсом моего угла было то, что за день стены нагревались и даже под утро все еще щедро отдавали тепло (даже если учесть, что тут и вообще жара!).

Кажется, мне что-то снилось, но не помню – что, и, проснувшись, я увидел, что на этот раз мне принес есть не Кристо, а все та же служанка-урсачка. Эта ящерица меня боялась (даже миски пододвигала специальной палкой), но в то же время я был ей любопытен. Вот и сейчас – она по-обезьяньи уселась на крылечке, выложенном мозаичной плиткой, свесив с колен положенные на них лапки, и внимательно-опасливо следила, как я ем. Вообще это не очень приятно, когда на тебя смотрят, как на волка при кормлении зверей. Но и льстит, если честно.

Закончив есть, я чуть подтолкнул миску ногой.

– Иди, забери, – предложил я ей. Она, поняв жест, вскочила и молнией исчезла в доме, словно я мог сорваться с цепи и разорвать ее в клочья.

Разорвать ее в клочья я, наверное, мог. А вот сорваться… Я обсасывал эту идейку и внимательно исследовал стену. Ее, вообще говоря, можно было бы и раскрошить. Но сквозь нее проходили – кажется, это называется «армировали» – стальные балки, в одну из которых уходил расклепанный там, снаружи, на улице, штифт, которым заканчивалась цепь. А у самой цепи звенья были литые.

Вот, кстати, еще вопрос. Армированная стенка! Ради интереса я прикидывал, нельзя ли на нее влезть. Но допрыгнуть до верха я не мог, а встать было не на что. Хлипкий навес меня не выдержал бы.

И вообще – многовато тут странного… Этот пояс, словно со страниц фантастического романа… А сам тот факт, что я здесь? Зачем? Я сильный и крепкий – меня сам бог велел запихать на какие-нибудь плантации… А если у них нет плантаций, то кто их кормит?.. Ну, положим, они прикинули и решили, что на плантациях я работать не стану (правильно решили, кстати). А Кристо? Симпатичный, вот и попал сюда? Ерунда, мальчишки в нашем возрасте почти все, с точки зрения таких мразей, – симпатичные…

А этот странный звук, который слышен по нескольку раз в день? Ощущение такое, что… что прогревают авиационный двигатель, как это ни смешно…

Почти со злостью я подумал, что раньше был сообразительней. И умел делать логические выводы на минимальном материале. Расслабил мозги, привык все решать палашом! Король Поединков, блин…

Это было не очень-то справедливо. Но я хотел на себя разозлиться, это иногда помогает…

Во двор

вышел Кристо и потянулся – совсем как обычный мальчишка, утром, после хорошего сна, вышедший на дачное крыльцо и увидевший, что и день будет хорошим тоже.

– Привет, – окликнул я его.

– Привет. – Он снова улыбнулся, но уже мне, и, подойдя, сел на корточки. – Поел?

– Поел, – кивнул я.

Кристо помолчал и осторожно сказал, пряча глаза:

– Слушай… если все-таки ты… ну… если тебе тяжело без… ты можешь… я, честное слово, не обижусь…

– Нет, Кристо, – покачал я головой. – Яобижусь на себя.

В одном он был прав. Я привык к Танюшке – в том числе и в плане того, что называют глупым словом «секс».

А уж если быть совсем честным, то я на какой-то момент задумался: а что, если правда?.. Я же не собираюсь никого насиловать, Кристо сам…

Но потом я вспомнил все, что видел из этого раздела. И понял, что в случае, если поддамся, то потеряю самоуважение – в гораздо большей степени, чем может его разрушить унизительное сидение на этой цепи. А главное – главное, я ощущал это! – Кристо, что бы он ни говорил, уже не сможет относиться ко мне, как сейчас. Я не мог этого выразить словами, но как-то смутно ощущал, что мое присутствие здесь что-то потихоньку меняет в Кристо. В сломавшемся мальчишке, смирившемся со своей участью… Словно росточек какой-то в нем пробивался.

Он был свободней меня физически. Я сидел в ошейнике на цепи. И все-таки в чем-то я оставался свободней его…

– Олег, – тихонько сказал Кристо, и лицо у него было странным. – Олег, я ведь не сразу сдался… Я и с дороги бегал… Меня поймали, били… И здесь… Я сначала есть и пить отказывался… А потом – потом испугался… Я хоть и грек, – он жалко улыбнулся, – но эллина из меня не получилось.

А мне вдруг подумалось: вот не будь у меня якорей, которыми я вцепился в жизнь – Танька, друзья, мечта, случись так, что все это погибло бы у меня на глазах? Держался бы я, как держусь сейчас? Или плюнул бы на все, махнул бы рукой? Да. Ведь и я мог быть, ничем я не лучше его. Просто мне чуть больше повезло, вот и все…

– Да ладно, Кристо, – попросил я его смущенно. – Ты лучше скажи: в доме где-нибудь есть пара палок… вот такой длины? – Я отмерил расстояние от кончиков пальцев вытянутой руки до противоположного плеча.

– Ты хочешь напасть на… – Кристо помотал головой. – Это бесполезно.

– Да знаю я, что бесполезно, – буркнул я. – Не собираюсь я на него нападать… пока. Так есть палки?

– Сейчас принесу, – кивнул он, поднимаясь на ноги и забирая пустую миску…

Это даже удивительно, но Кристо оказался очень неплохим бойцом. Конечно, мне здорово мешала цепь, но все равно. Он раскраснелся, глаза воинственно блестели, когда Кристо ударами своей палки ловко отбивал мои выпады – и даже сам наносил ответные удары. Я подумал, что урса он наверняка не за просто так дался…

– Слушай, – я с размаху оперся на палку, – а в доме еще кто-нибудь есть, кроме тебя и этой ящерицы?

– Пятеро урса, – пожал плечами, блестящими от пота, Кристо. – Ты их не видишь, потому что они со двора входят и живут там же, сзади. Это вроде охраны. А больше никого…

– Это хорошо, – сказал я.

Когда я отпою и отыграю, Где кончу я, на чем – не угадать. Но лишь одно наверняка я знаю: Мне будет не хотеться умирать! Посажен на литую цепь почета, И звенья славы мне не по зубам. Эй! Кто стучит в дубовые ворота Костяшками по кованым скобам? Ответа нет. Но там стоит, я знаю, Кому не так страшны цепные псы. И вот над изгородью замечаю Знакомый серп отточенной косы. Я перетру серебряный ошейник И золотую цепь перегрызу, Перемахну забор, ворвусь в репейник, Порву бока – и выбегу в грозу! В. Высоцкий