Не оставляя
Шрифт:
До сердечной учтивости садовника с его исчерпывающими разъяснениями ей было как пешком до палестин. Возможно, её сбивал с толку мой «интеллигентный» вид в потёртых джинсах и расстегнутым от непривычной мне жары батником.
Я застегнул пару пуговиц и, глядя ей в переносицу, спросил на всякий случай номер телефона, который она в служебное время без зазрения совести эксплуатировала в личных интересах, из-за чего, между прочим, сюда могли бы и не дозвониться с каким-нибудь важным и срочным делом. Например, с предупреждением об ураганном ветре со штормом, бурей и внезапным землетрясением. Или, что африканские зулусы вышли из леса
На удивление телефонный номер вредноватая вахтёрша сразу же продиктовала мне, словно почувствовала, что я не отстану от неё и буду ещё долго маячить перед глазами, отвлекая её и мешая развлекаться с телефоном. И о Стелле она без лишних вопросов доложила как на духу после того, как я намекнул ей о важных документах, что находятся у меня под мышкой и которые срочно нужно доставить по назначению. Я потряс для убедительности словарём перед её носом; тетрадкой с лекциями я также усердно помахал перед её выпученными глазами, что б она и не думала сомневаться.
Из её рапорта выяснилось, что за учебно-административным корпусом, если идти по асфальтовой аллее не сворачивая к хозяйственному ангару, среди деревьев в двухэтажном довольно внушительном коттедже, построенном из тёмно-красного кирпича ещё в стародавние времена и чем-то напоминающего средневековую крепость, находилось служебное общежитие гостиничного типа, где проживало с десяток преподавателей и работников интерната. Некоторые из них жили там со своими семьями. У Стеллы на первом этаже была небольшая комната с магической цифрой восемь на двери.
Но идти к Стелле я не решился, а ноги меня сами повели на галечный пляж в надежде, что она появится там снова.
Солнце уже не просто припекало – оно жгло и обдавало сухим жаром и от этого ещё больше хотелось почувствовать всем телом прохладу морской воды. На берегу никого не было, лишь пара больших белых чаек сонно качалась на лазурной глади воды. При виде меня, они, взмахнув крыльями, удалились в сторону моря, оглядываясь и недовольно ругаясь на своём языке.
Быстро искупавшись, я решил наконец-то ехать в город. Когда я проходил мимо учебного корпуса, там чувствовалось какое-то оживление. Чьи-то голоса гулким эхом отзывались в открытом окне одной из аудиторий. У входа двое рабочих в синих спецовках осторожно вносили в дверной проём какой-то небольшой продолговатый шкаф. Кажется, они только что приехали на стареньком автобусе – тот опять маячил своей жёлтой крышей. Только теперь он прятался от солнца в тени деревьев чуть в стороне от здания. Лысоватый водитель стоял рядом и, изнемогая от жары, маленькими глотками пил из небольшой алюминиевой фляжки воду.
Ещё не доходя до массивных железных ворот, я увидел сквозь их узорное решето, что на остановке кто-то стоял. Сердце у меня ёкнуло и заколотилось. Это была Стелла. Она сразу же увидела меня и удивилась.
– Андрей, ты ещё не уехал, почему? – спросила она, стараясь быть приветливой, не выходя, однако, за рамки обычной приветливости, что бывает между преподавателем и знакомым учеником какого-нибудь выпускного класса.
Одета она была на этот раз в короткое летнее платье лимонного
– Тебе идёт жёлтый цвет к волосам и платье твоё супер, – сказал я, не ответив на её вопрос, и добавил, вдруг осмелев, что у неё очень красивые загорелые ноги, которые она зря прятала в широкие брюки.
Видно было, как на мой довольно-таки смелый комплимент у неё вздрогнули и слегка приподнялись тонкие брови.
– Андрей, мне кажется, ты многое себе позволяешь, следи, пожалуйста, за собой и своими словами, – она сразу захотела поставить меня на место.
Но, несмотря на её одёргивание, я, удивляясь себе и своему ровному уверенному голосу, отважно парировал:
– Стелл, ну мы же уже не в учебном заведении, я же понимаю, что там учащиеся и всё такое… Но здесь-то к чему эта субординация…
Она озадачено помолчала, раздумывая, и, покачав головой, всё-таки потребовала от меня следить за своими фривольными речами.
В это время из зелёного лесного тоннеля выехали на дорожных велосипедах две загорелые девушки в облегающих модных шортах и ярких коротких майках. Они задержались у остановки, где мы стояли со Стеллой и, поправив на багажнике сумки, вырулили на шоссе и поехали по нему в сторону города.
– А куда ведёт эта узкая дорога, – указал я Стелле на зелёный тоннель, откуда выехали велосипедистки.
Провожая взглядом быстро удаляющихся велосипедисток, она ответила, что дорога километров пять идёт по прекрасному реликтовому лесу, а потом где-то там есть поворот к пляжу, раскинувшемуся среди скал, куда каждое лето отовсюду приезжает много народу. «Пляж нудистский!» – немного подумав, словно решая, стоит ли мне это говорить, прибавила она к сказанному.
– Да! – сильно удивился я. – Мне об этом никто и не говорил! Хорошее соседство с вашим учебным заведением, хотя и неблизкое.
И я теперь понял, почему тётя настойчиво внушала мне мысль о том, что «…главный городской пляж буквально в двух шагах от дома. А посему других и не надо…» Тётя явно не хотела, что б я вообще что-то знал о нудистском пляже, который каждое лето открывал здесь свой долгий сезон, приводя кое-кого в большое смятение. Видать, она опасалась за мою нравственность и целомудрие. Впрочем, об этом теперь можно было особо и не волноваться…
Оживившись, я спросил Стеллу, была ли она сама там, среди нудистов. И каково это быть нудистом.
– Нет, я только знаю об этом, – кратко ответила она, принципиально не желая продолжать со мной эту деликатную тему.
Я хотел ещё о чём-то её спросить, вспомнив туристов-лазутчиков, но тут из ворот интерната вышли две женщины, одна из которых не так давно усердно поливала газоны у учебного корпуса. «Наверное, собрались домой – рабочий день закончился», – подумал я, глядя как они уверенно семенили к остановке, где мы стояли. Стелла поздоровалась с ними и перебросилась фразами о времени прихода маршрутного автобуса. Этот автобус должен был по расписанию прийти с минуту на минуту. Он вскоре и показался вдали на шоссе, выехав из-за ближайшего изгиба, видимого отсюда.