Не оставляя
Шрифт:
Из автобуса сначала вышла девушка, затем парень с сумкой, из которой выглядывали прохладительные напитки. «Нудисты!» – сразу решил я, разглядывая их как марсиан, вылезших из космического корабля. Следом неторопливо вразвалку вышел симпатичный, но с очень уж самодовольным лицом кучерявый брюнет лет тридцати пяти в спортивных шортах и белой тенниске. В руках у брюнета была удлинённая спортивная сумка синего цвета, из которой выглядывали ручки теннисных ракеток.
Стелла поздоровалась с брюнетом, но при этом, когда брюнет глянул на неё,
Когда мы уже сели в автобус и тот тронулся, я, устроившись рядом со Стеллой, спросил: «Стелл, кто этот самодовольный кучерявый спортсмен в тенниске?» Впрочем, можно было и не спрашивать её об этом – догадаться было не так уж и сложно.
«Так вот он какой добрейший физрук Игорь Николаевич!» – подумал я после того как Стелла подтвердила мою догадку.
– Стелл, он тебе нравится, это заметно было по твоим глазам, – шёпотом сказал я ей, просунув нос в шелковистую завесу её волос, туда, где должно было быть её ухо.
Она повернулась и посмотрела на меня взглядом, от которого я сразу присмирел. Сильный был этот взгляд, лучше было бы под такой взгляд не попадать.
– Ну, хорошо-хорошо, – сразу ответил я на этот её буквально вдавивший меня в сидение взгляд, – я молчу. Я о нём больше ничего спрашивать не буду.
– Андрей, ты опять забываешься, веди себя прилично и прекрати за мной следить, – она недовольно отвернулась к окну, за которым мелькали деревья орешника.
Я замолчал, не желая её злить. Не мог я позволить себе, чтоб она прогнала меня от себя. Или выставила за дверь хотя бы и автобуса, когда была сейчас так близко, что я слышал её дыхание и даже мог как бы случайно прикасаться к ней, пользуясь тем, что автобус иногда подпрыгивал на ухабах.
На одной из остановок вошли пассажиры. Потом автобус подобрал с остановок ещё с десяток пассажиров – и почти весь автобус оказался заполнен людьми. Кто-то, впрочем, в виду городских окраин, уже готовился к выходу.
Четырёхлетний хулиган, сидевший впереди меня, вдруг выбросил в окно пирожок, который до этого долго и смачно ел, а потом неожиданно стал реветь на весь автобус, пугая молодую растерявшуюся мать. Пришлось, чтоб он замолчал, показать ему язык. Вращая им в разные стороны, я пытался изобразить прокручивающийся пропеллер.
До самого выхода маленький хулиган молчал, уставясь на меня своими огромными голубыми глазами, а выходя из автобуса, неожиданно тоже показал мне язык. Стелла тихо задрожала от смеха. Кажется, она видела моё немое общение с этим маленьким разбойником.
Мы вышли в центре недалеко от краеведческого музея, двери которого в этот момент с гостеприимством принимали пёструю говорливую группу интуристов. Стелле я немного игриво, но вполне галантно подал руку, когда она сходила со ступенек автобуса. Правда, при этом я едва не выронил словарик с тетрадью. Тем не менее, неуклюжим я ей не показался.
– У тебя, Андрей, оказывается, случаются и хорошие манеры, – произнесла она очень мягко, почти
Но мне прощаться с ней не хотелось, и я в ответ предложил отличную идею: просто пойти в кино на последний сеанс, как вдруг она, откровенно проигнорировав моё предложение, что-то припомнив и посмотрев на свои часики, решительно заявила:
– Андрей, в автобусе, когда ребёнок рядом держал в руках пирожок, я подумала, что ты, наверно, с самого утра ничего не ел и сильно проголодался. У тебя аж слюнки текли. Сейчас, пока у меня ещё есть время, я накормлю тебя в очень приличном месте чудесно приготовленным на гриле цыплёнком – пальчики оближешь.
«Ну, вот, – подумал я, – вторая заботливая тётушка появилась у меня…» Но вслух сказал:
– Стелл, я что маленький! Я и сам могу о себе позаботиться. Лучше уж давай тогда посидим в кафе и выпьем пару бокалов шампанского в честь нашего знакомства… (Чуть было не сказал: в честь близкого знакомства, что выглядело бы наверно пошло.)
– Нет, нет! Без обсуждений! – категорично ответила она. – Ты сейчас же пойдёшь со мной, даже не упирайся.
Она взяла меня за руку, точно я хотел сбежать от неё подобно какому-нибудь набедокурившему школяру.
– Да сыт я, сыт, – слегка упрямился я, – и тот пирожок в автобусе совсем не причём.
Мне было хотя и приятно, что некоторое время она удерживала меня за руку, но всё-таки принять её предложение сразу я не желал: подспудно я чувствовал, что она всё-таки относится ко мне как к своему подопечному, который беспрекословно и без пререканий должен подчиняться и не только в стенах её любимого учебного заведения.
Мы подошли к небольшому уютному кафе в стиле деревенской харчевни с большой декоративной телегой перед входом и когда вошли в зал, Стелла, выбрав столик у большого окна, из которого просматривался чуть ли не панорамный вид на всю улицу, велела мне идти мыть руки, словно я был тем четырёхлетним хулиганом или некультурным дылдой-школяром с дикими повадками какого-нибудь папуаса и не знал, что нужно делать в первую очередь. Хотелось возмутиться и сразу указать ей на это. Но удержавшись, я не стал этого делать, благоразумно отложив эту ненужную сейчас разборку на другой более подходящий момент.
Когда я вернулся, небольшое блюдо с жаренными на гриле золотистыми кусочками цыплёнка уже ожидало меня, благоухая дивным дразнящим запахом. Рядом в стеклянной вазочке источал тонкий аромат свеженарезанный овощной салат, – но взгляд уже перескакивал на охлаждённый персиковый компот в запотевшем граненом стакане, и рука тянулась отведать его в первую очередь. А посреди всего этого аппетитного яства на белом блюдце лежал поджаристый пирожок.
Стелла через тонкую трубочку пила фруктовый коктейль со льдом и улыбалась своей загадочной полуулыбкой.