Не оставляющий следов: Обретение
Шрифт:
И снова все переменилось, когдау пацана появился учитель. Имоказался какой-то древний мудрец, а всемизвестно, что такие наставники –людистранные, и даже слегка ненормальные. Он же рассказал бакалейщице, что специально потребовал удалить избалованного юнца подальше от слуг и привычной роскоши, чтобы вдолбить в него свои науки. Ситуация прояснилась, несуразицы нашли обоснование. Объяснение было принято, и потихоньку сплетни сошли на нет. Кто их распускал? Да как-то сами рождались, хотя… нужно сказать, что с самого прибытия молодого господина по улицам сновалиподозрительные чужаки. Может быть,именноони и мололи языками почем зря? Уж точнонеспроставсеэтобыло.
– Зачем ты это мне рассказываешь?
– Упредить хочу, чтобы не удивлялся, если на тебя и сейчас наклепают всякого… Если ватага решит, что это ты наших скрал, – грохнут.
– Спасибо, конечно. Странно, что ты не повелся на наговоры.
– Так из-за Арравы. Я ведь попервоначалу думал, что это ты ее завлек, запутал. Про тебя ведь поговаривали, что глаза, мол, отводишь и непотребное творишь. Тихо, вот никто и не замечает. А потом увидел, как ты ей с тачкой подсобил. Нет, не знал ты ее и вреда не делал. И понравилась она тебе, – с надеждой заглянул в глаза.
– Да, – я подтвердил, – она была милая…
– И ты ей глянулся, добрым называла. Она сама была мож и глупенькой, но хорошей девочкой, пока свой слабый умишко не растеряла. Вечерами, слышал я, через забор с мужиком каким-то шепталась. Пока разогнать их доковыляю, – я понимающе кивнул: куда ему, одноногому, – разбегутся… Малиновую Тетку эту, проклятую, от которой все беды пошли, лепить начала. Все замуж хотела… – тоскливо вздохнул. – Маманька вечно талдычила, что это ты ее с панталыку сбил и наш дом запалил. Всем про тебя растрепала.
– Сейчас твоя мать так не считает?
– Ничего она уже не считает: померла недавно, земля ей пухом. Грибочков несвежих поела и померла.
– Ты видел лицо того человека, что приходил к Арраве? Сможешь описать?
– Да вечером разве чего разглядишь? Чего-то видел… сейчас и не вспомню. Слепить надо, тогда и покажется.
– Как ты это делаешь? – я вспомнил поросенка с характерным рыльцем: удивительный талант прятался в покалеченном теле. – Как ты добиваешься сходства с людьми в своих глиняных игрушках?
– Не знаю, – повторил сын гончара. – Руки-то помнят, на них только и надёжа.
Но как бы ни было интересно мне прошлое, необходимо было узнать то, зачем я вообще приходил к нищим: обстоятельства пропажи их товарищей. Пришлось продолжить расспросы.
Возвращаясь в «Дом в камышах», я мысленно сортировал сведения, предоставленные Мараном Мочи. Первой потерялась Мина. Девка она была хитрая, скандальная, выпить любила и погулять. Покувыркаться не отказывалась ни с кем и среди определенной публики пользовалась популярностью. Когда не явилась сдавать выручку – никто не удивился, решили, что загуляла. Старший ватаги, конечно, грозился подпортить ей и без того косое рыло, но кого такие угрозы останавливали? Дня три-четыре ее даже не искали, а встревожились, лишь когда на утреннюю смену не явился Фэйданьшунь, потому что такого просто не могло быть. Старик Фэнь был патологически жаден и приползал к храму каждый день вот уже двадцать лет подряд. Ни дождь, ни снег, ни болезнь не могли заставить его уйти с рабочего места. Ему всегда больше всех подавали. Вот тогда и организовали поиски, но никаких следов не нашли.
Через месяц как сквозь землю провалились Боно и Цинь, самые здоровенные. Они верховодили в ватаге и не скупились на тумаки и побои, а когда пропали – слабые и старые вздохнули с облегчением и даже поначалу обрадовались. Ненадолго, потому что власть перешла к кособокому Гирану, а уж большего подлеца свет не видывал. Некоторые надеялись, что исчезнет и он, но поганцу пока везет. По его просьбе работу начали тщательно контролировать смотрители от мато-якки. Новый старший призвал стать вдвойне осторожными, хотя куда уж осторожнее – жизнь
Кто из жителей квартала чаще всего посещал храм Смерти? Да почти все приходили почтить предков, покоящихся на этом кладбище. Некоторым по роду деятельности необходимо было регулярно припадать к стопам Госпожи Великого Предела: алхимик Мунх, который возился с разнообразными ингредиентами как растительного, так и животного происхождения, раз в неделю возносил очистительные молитвы; старший над мусорщиками Пайпан Друпало проводил особые церемонии, сжигая трупики собранных крыс и голубей на заднем дворе; вдова Ло Лита приносила пищу и деньги благородной душе покойного мужа; духоборец Железный молил Смерть об укреплении сил и способности смотреть за грань… Дорога к храму не пустовала, а монетки пожертвований ручьем текли в дырявые карманы нищих. Но мое появление здесь стало явлением необычным, а если вспомнить старые сплетни, то и весьма подозрительным. Маран Мочи жаждал выяснить, какая цель привела в храм того, кто ни разу за все время пребывания в квартале Ворон сюда не приходил. Отчитываться перед ним я, естественно, не стал, лишь поблагодарил за заботу и предоставленные сведения.
Пока размышлял об этом, ноги сами принесли к кабачку Умина. Любимый столик у окна был свободен, почему бы не выпить чаю? Кивнул кабатчику, разговаривавшему у стойки с какой-то женщиной. Собеседница очень знакомым жестом поправила волосы.... Ло Лита! Правда, выглядела красотка похудевшей, поблекшей и будто полинявшей: кудряшки уже не прыгали по плечам задорными пружинками, лицо осунулось, глаза потухли, но как только увидели меня – засияли улыбкой.
– Как ты повзрослел, Аль-Тарук! – она была первой, кто узнал меня мгновенно. – Стал таким красивым молодым господином. Можно? – присела у моего столика и помахала кабатчику. – Умин, мне что-нибудь простенького, к чаю.
Чай давно был выпит, и на столике, как когда-то, появилась доска с шашками. За игрой Ло Лита расспрашивала меня о наших странствиях, я ее – о новостях квартала. Время текло незаметно. Ее истончившиеся пальцы нерешительно зависали над округлыми камешками, прежде чем сделать ход, но болтала столь же легко и непринужденно, как прежде. Снова кокетливо завился локон, на щеке обозначилась ямочка, плечи расправились, лицо посветлело. Оживленно переговариваясь с незнакомыми мужчинами, в кабачок вошел Суфьян ад-Фатых, шумный и представительный – вот уж кто ни капли не изменился.
– Прошу, партнеры, – широким жестом указал на столики и дружески приобнял одного из пришедших за плечи, подталкивая к самому дальнему. – Умин, тащи своего лучшего вина. Празднуем удачную сделку!
Проходя мимо нас, он скабрезно подмигнул Ло Лите.
– Жди вечером меня, Иизакки занят сегодня, – ущипнул ее щеку толстыми пальцами. – Пра-аказница.
– Как Вы смее… – я возмущенно вскинулся, но Ло Лита накрыла мою руку ладонью, побуждая оставаться на месте.
– А-ха-ха, – ад-Фатых колыхнул брюхом, – молодой герой тоже увлекся твоими прелестями? Ничего, парень, нашей Литочки на всех хватит, да, детка? – снова ущипнул щеку, оставив покрасневший след. – Занимай очередь.