Не отпускай любовь
Шрифт:
— Мы задали себе трудную задачу. Он кивнул.
— Это правда. Но я знаю, чего хочу: чтобы мы жили вместе и разобрались во всем потихоньку.
Глория удивленно вздернула бровь.
— Но, по-моему, это может положить конец нашей холостяцкой жизни.
Я тоже так считаю. — Джонатан усмехнулся. — Вот почему я это и предложил. — Он подошел к ней поближе и пристально посмотрел ей в глаза. — Я хочу жить с тобой, любить тебя. А чего хочешь ты?
— Я еще не знаю. — В ее воображении уже пронеслись картины их совместной жизни. Это
— Допускаю. Итак? Что мы будем делать? Я голосую за то, чтобы жить вместе.
— Мы можем причинить друг другу боль. Я знаю. Это не увеселительная прогулка.
Ее слова неожиданно задели его. Неужели она уже жила так с кем-то?
— Я и сам несколько раз был близок к этому, — сказал Джонатан, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. — Мне не понравилось, но даже отрицательный опыт лучше неизвестности.
Глория долго смотрела на него, потом кивнула.
— Хорошо. Мы сделаем так, как ты хочешь. Попытаемся разобраться во всем, прежде чем… решим что-нибудь окончательно. О'кей?
— О'кей, — он с облегчением вздохнул.
— Когда?
— Сегодня. Мы поужинаем, потом вернемся сюда и возьмем то, что тебе понадобится на несколько дней. Потихоньку мы все твои вещи перевезем ко мне.
— Да? — Глория насторожилась, хотя и чувствовала, что Джонатан не старается навязывать ей свою волю. — Мы что, уже решили переехать к тебе?
Он поморщился.
— Извини. Я не хотел. Просто моя квартира больше. Целый этаж в старом районе города, рядом с Темзой. Но, если хочешь, мы могли бы поселиться и у тебя.
Глория засмеялась.
— Ты думаешь? Мы постоянно будем друг на друга натыкаться. И в моем шкафу нет свободного места, — ее улыбка постепенно исчезала. — Мы попробуем жить у тебя. Хотя нужно быть полной дурой, чтобы бросить эту квартиру. — На его вопросительный взгляд она сказала: — Это не связано с тобой. Она такая удобная для спокойной работы…
На самом деле ей просто хотелось иметь место, куда она всегда могла бы убежать и спрятаться.
Он нежно обнял ее.
— Если это так важно для тебя, мы можем большую часть мебели оставить здесь. Что ты об этом думаешь?
Она кивнула.
— Я попытаюсь не… не прятаться от тебя. Она грустно улыбнулась. — Я привыкла это делать, но я справлюсь.
— Нам будет очень хорошо вдвоем. Я в этом уверен.
— А может, и не будет.
— Пессимист! Пошли. Я умираю с голоду.
— Вот, кстати. Нам нужно поделить домашние обязанности.
Глория громко рассмеялась, когда Джонатан состроил недовольную мину.
— О, женщина! — простонал он. — Ладно. Поделим обязанности. Повар из меня никакой, но по части мытья посуды я — ас. И еще я умею застилать постель.
Он посмотрел на нее с видом превосходства. Она ответила ему спокойно:
— Отлично. Я неплохой повар. Значит, я буду готовить, а ты — убирать. Я буду стирать, а ты можешь заправлять постели.
— Постель. Моей хватит на двоих.
— Хорошо.
— Если у меня хватит сил, — прошептал он, когда она ушла в спальню.
Вспомнив, как был одет Джонатан, Глория решила не надевать ничего торжественного. Она выбрала черные шерстяные брюки и голубую шелковую блузку.
— Я готова, — сказала она ему, входя в гостиную. Он так и стоял лицом к двери спальни.
— Я тоже, — сказал Джонатан.
Он не имел в виду ужин и знал, что она поняла его. Он заметил, как ее глаза широко раскрылись и на щеках выступил легкий румянец. Он протянул ей руку.
— Я подумал, что мы можем пойти в «Орфей». Тебе ведь там понравилось в прошлый раз?
— Да.
Там она впервые поняла, как много для нее значит Джонатан. Она хотела снова оказаться там с ним, чтобы вспомнить счастливое прошлое и насладиться настоящим.
Ужин был очень сытным. По крайней мере, Джонатану он показался именно таким. Он ел с удовольствием, но все его внимание было сосредоточено на Глории. Все в этом ресторане было превосходным: их уединенный столик, свечи и тихая музыка. Но для Джонатана звездой в небе была Глория, и ее свет затмевал все остальное.
Они заказали почти те же самые блюда, что и в их первый чудесный вечер, и Глория наслаждалась и радовалась вдвойне. Превосходная тихоокеанская осетрина в молочном соусе с эстрагоном, салат из шпината с горячим беконом, ломтики свежеиспеченного хлеба, горячего, душистого, хрустящего. «Может быть, после такого ужина одежда уже не будет болтаться на мне», — подумала Глория.
Джонатан посмотрел на женщину, сидящую напротив него. Она показалась ему даже более красивой, чем тогда, когда он впервые увидел ее.
— Ты очень красива. И у меня слабость к небесно-синим глазам.
— А! Хорошее открытие. Теперь я буду знать, как можно поставить тебя на колени.
— Очень просто. Только посмотри на меня этими удивительными глазами, и дело сделано.
— Спасибо, Джонатан.
Она хотела сказать ему, что тоже считает его красивым, но слова застряли у нее в горле.
Он поднес ее руку к своим губам, не отрывая от нее глаз, и поцеловал в ладонь.
Если бы он не держал ее за руку, она бы соскользнула под стол. От его прикосновения все ее кости превращались в мягкий воск.
Они даже не пошевелились, когда официант подкатил тележку с десертом. Ему пришлось кашлянуть два раза, чтобы привлечь их внимание. Джонатан посмотрел на него недовольно.
— Торт, — сказал официант и посмотрел на Глорию.
Она бы засмеялась, если бы не была захвачена тем, что происходило между ней и Джонатаном. Она даже была уверена, что не сможет из-за этого отдать должное десерту, но когда увидела его, сразу же поняла, что ошиблась. Торт был превосходен, и Глория съела почти всю порцию. Джонатан съел свой кусок и то, что осталось от порции Глории.