Не отступать! Не сдаваться!
Шрифт:
— Артиллерию! — рассмеялся Полищук. — Так они и помогут! Они там сидят, каждый снаряд считают.
— По ним, лучше пусть несколько человек в день погибнет, чем снаряды расходовать, — зло сказал Тищенко. Потом, решив, видимо, что не в артиллеристах дело, добавил: — Они-то, конечно, не виноваты — приказ такой.
— Ну а танки, — настаивал на своем Полесьев.
— Танки?! — На лице Полищука отразилось неподдельное изумление. — Мы танки, милый мой, здесь и не видели. Я уж не помню, когда о них, о наших-то
— Да… — протянул Полесьев.
— Вот такие дела, — уже уравновешенно и спокойно сказал Полищук.
В это время за окном хаты послышался шум подъезжающей машины, а через секунду — визг тормозов.
— Подполковник приехал, — кивнул на окно Полищук.
— Пойду встречать, — поднялся из-за стола Тищенко и направился в сени.
Глухов посмотрел ему вслед, потом опять склонился над рацией.
— Подполковник Еланин — командир полка, — разъясняюще шепнул Полищук Полесьеву.
Через минуту на пороге оказался подполковник Еланин. При его появлении оба офицера поднялись и приложили руки к козырькам фуражек.
Подполковник был среднего роста человек, лет пятидесяти, с рыжеватыми с проседью усами и русыми, начинающими седеть на висках волосами. Одет он был в защитного цвета обмундирование, и, если бы не по три шпалы в петлицах, его можно было принять, по крайней мере издали-то уж точно, за какого-нибудь командира взвода или роты — настолько моложавой, подтянутой и аккуратной выглядела его фигура.
— Вольно, — распорядился Еланин, вскинув руку к фуражке и отвечая на приветствия офицеров.
И сразу же обратился к Глухову:
— Ну как?
Глухов, ожидавший услышать какие-либо новости от подполковника, разочарованно покачал головой.
— Молчат.
Еланин прошел в комнату и, бросив фуражку на стол, опустился на лавку.
— Что нового в штабе дивизии? — спросил Тищенко, подходя к подполковнику и садясь рядом с ним.
— Все так же. — Еланин искоса посмотрел на Полесьева. — А это кто — новый командир роты?
— Так точно! — Полесьев щелкнул каблуками.
— Командир новой роты, — поправил Полищук.
— Нам на пополнение прибыли? — продолжая рассматривать Полесьева, осведомился Еланин.
— На замену, — вместо Полесьева ответил Полищук. — Заместо роты Кононова.
— Ну и добре, — отозвался Еланин.
Потом поднялся, походил вдоль стола и, мельком бросив взгляд на Глухова, сказал:
— Радиста я вам скоро пришлю.
— Не надо, — поднялся Глухов. — Разрешите продолжать работу? — Потом, помолчав, добавил: — Я не устал!
— Не разрешаю, — ответил Еланин. — Устали.
И, обернувшись к Тищенко, произнес:
— Ну я поехал, капитан. В случае чего, сообщи.
Через минуту пятнистая «эмка» подполковника, развернувшись перед хатой, скрылась из виду.
— Вы тоже можете идти, — обратился Тищенко
Тот, отдав честь, покинул хату.
12
Лейтенант Егорьев сидел в своем блиндаже, когда дверь отворилась и вошел старшина Кутейкин. Старшина держал в руках котелок, накрытый сверху ломтем хлеба.
— Обед, — объявил он в ответ на вопрошающий взгляд Егорьева.
— Вы что ж, так и будете меня кормить? — рассмеялся тот. — И обед, и завтрак, еще ужин не забудьте.
Кутейкин усмехнулся.
— Время обеденное, — сказал он. — Шел я мимо кухни, дай, думаю, возьму товарищу лейтенанту супчика горячего.
— Ну спасибо, — поблагодарил Егорьев и, беря из рук старшины котелок, поинтересовался: — А вы сами-то ели?
— Ел, но не в этом дело, — махнул рукой Кутейкин и продолжал деловым тоном: — К нам во взвод пулеметчика прислали.
— Со станкачом? — обрадовался Егорьев.
— Нет, — разочаровал лейтенанта Кутейкин. — Ручняга.
— Ручняга у нас уже есть один, — расстроенно сообщил Егорьев.
— Ну и что, — таким голосом, как будто лейтенант пренебрегает бог весть чем, сказал Кутейкин. — У нас один есть, Желобов свой пулемет починил, да еще этот, новый, — вот уже три. А вы: «Ручняга у нас есть».
— Ну ладно, — рассмеялся Егорьев. — Я вам в таком случае говорю: «Очень хорошо!»
— Конечно, хорошо, — подхватил старшина. — Я еще таких людей не видел. Им пулемет прислали, а они не радуются. Странный вы человек, товарищ лейтенант.
— Не вам судить, — оборвал старшину Егорьев.
Тот пожал плечами, дескать: «Не мне, конечно».
Егорьев, расценив этот жест старшины как обиду, поспешил сгладить ее новым вопросом:
— А пулеметчик-то кто?
— О! — заулыбался Кутейкин. — Пулеметчик мой старый знакомый.
И, выглянув за дверь, старшина сказал кому-то:
— Заходи!
В блиндаж вошел человек среднего роста, в полевом обмундировании, крепкий, коренастый, с русыми волосами. Только глаза его смотрели почему-то жестко и холодно.
Егорьев оглядел пулеметчика с ног до головы, потом повернулся к старшине.
— Архип Дьяков, — представил своего «старого знакомого» Кутейкин.
Дьяков щелкнул каблуками и посмотрел на лейтенанта.
— Документы, — коротко произнес Егорьев.
Дьяков вынул из нагрудного кармана гимнастерки свои бумаги и протянул их лейтенанту. Егорьев просмотрел их — все было в порядке — и вернул владельцу. Однако Кутейкиным, наблюдавшим за лейтенантом, не осталась не замеченной хмурая гримаса, промелькнувшая на мгновение по лицу Егорьева. Дьяков, тоже смотревший на Егорьева, заметив вдруг изменившееся на секунду выражение лица лейтенанта, скривил губы в усмешке, зная, очевидно, о причине такой перемены.