Не отворачивайся

Баркли Линвуд

— В доме у босса пропавшей женщины. Заезжал к нему поговорить. Ты видела фургончики с надписями «Нагревательные приборы и кондиционеры»? Это его. А хозяйка угостила меня пирогом.

— С мороженым?

— Да.

— И что за пирог?

— Яблочный.

— Зачем ты его ел? Тебе же вредно! Посмотри на свой живот.

— Неудобно было отказаться. — Барри Дакуэрт вопросительно посмотрел на жену. — А что у нас сегодня на завтрак?

— Как обычно, фрукты и немного мюсли.

— А тебе известно,

что в нашей стране пытки запрещены законом?

Зазвонил телефон. Морин не удивилась. В их доме телефон мог зазвонить в любое время суток.

— Я подойду, — сказала она. — Алло… нет, не беспокойтесь, мы уже встали… я как раз подкатываю лебедку, чтобы поднять его с постели. Передаю трубку.

— Слушаю, — проговорил Дакуэрт.

— Привет. У вас есть ручка? Записывайте.

Барри схватил ручку и бумагу, которые всегда лежали рядом с телефоном. Записал фамилию и номер, сделал пару заметок.

— Большое спасибо. — Он положил трубку.

Морин выжидающе взглянула на мужа.

— Кое-что появилось, — произнес он.

* * *

Барри Дакуэрт принял душ, оделся, позавтракал (банан, немного клубники и мюсли) и с чашкой кофе в руке набрал номер телефона. На другом конце линии трубку сняли после двух гудков.

— Слушаю.

— Это Тед Брайл? — спросил детектив.

— Да.

— Я правильно произнес вашу фамилию?

— Да. Она почти такая же, как у изобретателя азбуки для слепых.

— Я Барри Дакуэрт, детектив. Это по поводу вашего звонка полчаса назад.

— Вчера вечером передали сообщение о пропаже женщины, и я решил позвонить. Может, вам пригодится.

— А где находится ваш магазин?

— В Лейк-Джордже. Дом восемьдесят семь.

— Я знаю этот район. Часто бывал там.

— Я видел ту женщину.

— Джан Харвуд?

— Да, она заходила в мой магазин.

— Когда?

— В пятницу, около пяти часов. Купила воду и холодный чай.

— Она была одна?

— В магазине одна. Но ее ждал в машине мужчина. — Описание автомобиля соответствовало тому, на котором ездил Дэвид Харвуд.

— А потом? Они сразу уехали?

— Нет, посидели какое-то время, разговаривали. Я запомнил: тронулись они примерно в пять тридцать.

— Вы уверены, что это была та самая женщина?

— Да, — без колебаний ответил Тед Брайл. — Забыть такую трудно. Она красивая. К тому же затеяла со мной разговор.

— Вот как? О чем же?

— Сказала, что в этих местах еще не бывала. Я спросил, куда они едут; она ответила, что не знает.

— Как?

— Заявила, что муж везет ее погулять в лес. Это вроде как с его стороны сюрприз.

Дакуэрт удивленно хмыкнул.

— Что еще она сказала?

— Пожалуй, все.

— В каком она была настроении? Я имею в виду: веселая, унылая, озабоченная?

—

Мне показалось, что эта женщина находилась в прекрасном расположении духа.

— Понятно, — проговорил детектив. — Спасибо, что позвонили. Вероятно, я к вам заеду.

— Хорошо. Рад, если чем-то помог.

Дакуэрт положил трубку и посмотрел на жену.

— Уже прошло два дня, а от него ни звука, — скорбно проговорила она.

Речь шла об их сыне Трэворе.

Барри Дакуэрт подошел к жене и взял за руку.

Глава двадцатая

Я проснулся в седьмом часу. Ричлеры уже встали. Я слышал, как Хорас открыл кран в кухне, увидел его спину, склоненную над раковиной. Он проглотил две таблетки, запил водой и двинулся к лестнице. Как только Ричлер скрылся, я сбросил вязаное одеяло. Вчера Греттен долго извинялась, что не может мне предложить ничего лучше дивана.

— Понимаете, — сказала она, — в комнате сына осталось все как было при нем. Мы туда редко заходим. А гостевая у нас давно превратилась в кладовую. К тому же в нашем доме еще никто не оставался на ночь. Вы первый.

Я взял свой дорожный несессер и отправился в ванную комнату. Умылся (душ принимать не стал, не хотелось задерживаться), побрился. Когда вернулся, в доме пахло кофе.

— Доброе утро, — приветствовала меня Греттен с кухни.

— Доброе утро.

— Как спали?

— Неплохо. — Это была правда: я отключился мгновенно. — А как вы?

Она грустно улыбнулась.

— Не очень. Ваша история нас взволновала, вернула много печальных воспоминаний. Особенно тяжело Хорасу. Потеря Джан стала для нас ужасным ударом, от которого мы до сих пор не пришли в себя, но когда он стал рассказывать вам о…

— Очень жаль, — пробормотал я.

— К нашей беде никто не остался равнодушным. И родственники, и в школе, куда Джан ходила в подготовительный класс. Ее учительнице мисс Стивенс пришлось взять неделю отпуска — так она переживала. Все дети в классе ходили подавленные. Не говоря уж о девочке, которая ее толкнула, Конни. Директор школы мистер Эндрюс распорядился в память о Джан повесить небольшую мемориальную доску. Я ее не видела, не смогла. Хорас, конечно, тоже. Он не переставал твердить, что его надо посадить в тюрьму.

— И меня потрясла ваша трагедия, — вздохнул я.

— Да, конечно. — Греттен налила в кружку кофе и протянула ее мне. — Но вы не знали нашу Джан, и нас тоже. И вот теперь каким-то образом оказались с нами связаны.

Я налил в кофе сливки, положил сахар и принялся размешивать. Греттен посмотрела на меня.

— Мистер Харвуд, что могло случиться с вашей женой, как вы думаете?

— Не знаю. Боюсь, не наложила ли она на себя руки.

Греттен кивнула.