Не пара для Его Светлейшества
Шрифт:
— Наглец, подлец, и больше не жилец, — прошипела, спуская ноги — в одних чулочках, между прочим! ботиночки сняты! — с кровати.
Обулась, поправила платье, затянула корсаж — даже думать не хочу, как он его расслаблял! — и размяла пальчики, нащупывая в потайном кармашке испытанное средство для наказания всяких нелюдей.
Это же надо, ведьму до беспамятства опоить!
Да, конечно, я тоже пыталась. Но, во-первых, мне по роду положено! Во-вторых, я ради благого дела. А, в-третьих, у меня не очень-то получилось. А у него —
Тут я застыла, так и не дойдя до выхода из спальни…
А что, собственно, получилось?
Перехитрить меня? А в чем смысл? Чтобы победить в неназванном соревновании? Скомпрометировать? Так это обоюдоострый меч. И он первый же и порежется. Мне-то что? Ведьма как есть. А вот репутация Его Светлейшества, который провел ночь с темной наставницей из провинции, очень даже может пострадать. Не пара я ему.
А может… снасильничать?
Но думать так о нем не захотелось.
Если честно, ректор казался честным. Конечно, я понимала, что каждый инквизитор рождён ради того, чтобы мучать ведьму, но…
…кстати, где-то мелькало, что инквизиторов раньше было столько же, сколько ведьм. А как нас изводить начали — так все меньше мальчиков с силой Света рождается. Луна наказывает, наверное…
Что-то было в этой мысли. Что-то важное. Но додумать не додумала. Потому что дошла до двери, ведущей из спальни, распахнула её, и уставилась на потягивающегося на кушетке Агрэ. Заспанного и недовольного.
Та-ак.
Это я здесь недовольна! А не ты!
— Даже не собираюсь молчать по поводу этого вопиющего… всего! — прошипела вместо приветствия.
— Не представляете, как я рад, — буркнул ректор и потер щеки, — Лучше уж говорите гадости, а не делайте их исподтишка
Я?! Гадости?!
— Вы меня опоили! — я так возмущена была, что почти потеряла контроль. Недопустимо такое — тем более, что ректор выглядел более чем спокойным.
Пусть и недовольным.
Но спокойным!
А инквизитор не имеет права быть спокойней ведьмы!
— Вы меня тоже опоили, — пожал плечами этот… белобрысый!
— Недоказуемо!
— Ещё как доказуемо. Я может не сразу почувствовал, но когда действие вашего «чая» начало сходить на нет…
— Раз я не видела — значит не было, — отрезала. — А вот то, что сама в обморок упала — факт.
Наконец и его проняло.
— Кто же знал что настойка в такую реакцию войдёт с травами, — он насупился и встал. Одетый в одну рубашку и брюки. Босой. Домашний какой-то…
Фу!
— То есть вы не отпираетесь? — прищурилась, чувствуя разворачивающуюся Тьму внутри.
— Вы тоже? — глянул на меня не менее раздраженно.
Мы бы устроили поединок взглядов, вот только в дверь покоев постучали. И раздалось приглушенное:
— Ваше Светлейшество, завтрак.
Раненько он завтракает. Тоже на рассвете привык вставать? И чего досадливо морщится?
А, понятно. Это он из-за моего присутствия морщится.
— Наставница
А во мне еще темнее волна поднялась.
Конечно, я сама рассуждала о том же… Ну, что видеть нас вместе поутру не стоит. Никому. И про репутацию думала. И про “не пара”. Но сейчас было обидно, что меня прятаться заставляют. Как будто я не ведьма, а… не понять кто.
Ну ректор… Ну погоди!
Есть решения, после которых у меня появляются сомнения: не много ли я собрала и высушила для Старшей дурман-травы в прошлом обороте? И это было одно из таких решений. Слишком спонтанное, слишком эмоциональное. В общем, когда сам сделал, по собственному почину, сам влип, сам расхлебываешь…
Но это я потом подумала.
А в тот момент просто шагнула к двери, распахнула ее и пригласила опешившего слугу, который держал тяжело груженый поднос, внутрь. Радушно так предложила. Как хозяйка. Будто право имела — и на приглашение, и на нахождение здесь. И на завтрак.
Настолько радушно, что у него едва поднос не выпал.
Зашёл, конечно. Кто же ведьме в такой ситуации откажет. Опустил все плошки, чашки, кастрюльки на столик и, совершенно деревянно и не моргая, вышел вон. Забыв прикрыть за собой дверь.
Я это тоже сама сделала — все равно рядом с дверью стояла.
А потом повернулась к ректору, на лице которого было…
— Ничего не говорите, — предупредила слегка надтреснутым голосом.
Мотнул головой. “Не буду”, вроде. Вот и не надо. Я и сама все знаю. И очень теперь хочу вспомнить заклинание, которое заставит этого слугу забыть всю сцену. А может… попросить инквизитора запереть того пока или клятву молчания взять? Выжечь слуге мозги?
Тьфу, Прияна, ты хоть сама замечаешь, насколько тебя испортило пребывание в этом замке? Думаешь теперь как пресветлые! Ни о чем ты никого просить не будешь. Думай как ведьма!
Что это ты не от эмоций глупость сделала. Ты это специально! Чтобы всяким ректорам неповадно было спаивать милых ведьмочек!
Почему "неповадно" и как это все связано я додумывать не стала. Раз уже предполагается, что я завтракаю с ректором после ночи в его покоях, надо хотя бы поесть.
Желудок был согласен. Вбитые правила вежливости — не очень.
Но хуже впечатление у Его Светлейшества обо мне уже не будет — с самого начала оно не поднималось выше морского дна. Потому я молча прошла к столику, села и взяла горячую еще булочку. И масло. И густые сливки. И…
— Конечно, угощайтесь, — ядовито пробормотал инквизитор, — Ни в чем себе не отказывайте.
Я вскинула одну бровь в его сторону — типа и не пыталась отказать. Я умела вскидывать. И кушать молча тоже умела. Ведьмочки воспитаны не хуже некоторых благородных. И даже показывают это. Иногда.