Не плачь, орчанка!
Шрифт:
Антона имел представление о красоте. Сформировалось оно под воздействием рисунков и фотографий в журналах - советских и иностранных. У каждого времени свой идеал. В 70-е в моду вошли вздернутые носы, маленькие рты с пухлыми губками и острые подбородки. Эдакая девочка-сорванец. И вот сейчас Антон такое лицо лепил. Он так увлекся, что забыл о времени. На его плечо легла рука Куворка.
– Достаточно, господин!
Антон распрямился и отступил на шаг. Мгновение любовался на творение своих рук. Ощутил, что адамант перестал щипать ладонь. Антон разжал кулак. Черный
– Ты великий маг, господин!
– воскликнул Куворк.
– Так точно распределить Силу.
У Антона было мнение на сей счет, но высказаться он не успел. Девушка шевельнулась и застонала. Они, не сговариваясь, повернулись к ней. Люсиль открыла глаза. Взгляд их был мутен.
– Все прошло хорошо!
– поспешил управляющий.
– Мой господин исполнил твое пожелание.
– Больно!
– прошептала Люсиль.
– Возьми!
– Куворк забрал у Антона ставший розовым адамант и вложил его в ладонь девушки.
– Его Силы хватит, чтобы снять боль.
Люсиль благодарно улыбнулась и сжала камень в руке. Затем села и закрутила головой.
– Зеркало?
Куворк метнулся к стене и снял с крюка серебряный лист в раме. Поднес его Люсиль. Та некоторое время сосредоточенно рассматривала свое отражение.
– Я не похожа на себя, - сказала растерянно.
– Я предупреждал...
– начал Антон, но Куворк дал знак ему молчать.
– Ты прекрасна, высокородная. Никто в Руме отныне не сравнится с тобой!
– Ты так считаешь?
– недоверчиво спросила Люсиль и посмотрела на Антона. Тот молча кивнул.
– Хорошо!
– сказала Люсиль.
– Я выполню свое обещание. Приходите завтра. Вы уже наняли воинов?
– Нет, - ответил Куворк.
– Только собирались.
– Вот и не делайте этого без меня.
– Как скажете, госпожа!
– поклонился Куворк, отдал зеркало, после чего они вышли. Люсиль, оставшись одна, долго разглядывала свое отражение. Потревоженные Силой, ткани распухли и отекли, но Люсиль все люовалось. У нее теперь есть лицо! И, как она успела заметить, не хуже, чем у исцелившего ее хумми. Тот, пусть и не хотел, но выполнил обещание. Что ж, и она сдержит слово. Подготовить несколько десятков воинов - пустяк. Она это знает и умеет. Несколько месяцев придется прожить в дальнем замке - не беда. В походах бывало и хуже. Главное, чтобы странный хумми не решил, что она обязана ему больше договора. Еще вздумает приставать...
Люсиль вдруг с удивлением осознала, что она не против. Ну, чтобы приставал. Она затрясла головой, прогоняя эту мысль. Он ей не пара. Какой-то провинциальный лоф, да еще хумми! Однако мысль не отстала. Раздосадованная Люсиль разжала кулак и посмотрела на утративший цвет камень. Его следовало выбросить, но Люсиль, поколебавшись, спрятала в кошелек. Она не могла бы ответить, зачем. Затем встала и направилась к двери. Следовало ознакомить слуг с ее новым лицом. И объяснить им, что произошло.
9.
Вилорк шагнул за порог и замер. Внутри дома было сумрачно.
– Проходи ближе!
– раздалось впереди.
– Не задерживай!
Голос принадлежал женщине. В нем слышались повелительные нотки.
Вилорк подчинился. Сделав с десяток шагов, он оказался перед столом. За ним сидели двое мужчин и женщина. Последняя оказалась молодой и очень красивой - у Вилорка замерло сердце в груди. Из мужчин один оказался пожилым орком ("лет 35", - определил Вилорк), второй, явно хумми, был моложе. На груди у хумми висел медальон - высокородный. "Лоф Гонсея", - догадался Вилорк. Такой же медальон висел и на шее женщины. Вилорк знал, что она иль. В доме Люсиль и шел набор в воины. Но лицом женщина походила на хумми.
– Как звать?
– спросил молодой.
– Вилорк, высокородный!
– Раздевайся!
– хмуро бросила женщина.
– Одежду клади на лавку.
Вилорк молча подчинился. О том, с себя нужно снять все, говорили выходившие из комнаты претенденты. Еще поведали, что голых мужчин разглядывает женщина. При этом она щупает их и крутит. Об этом орки говорили смущенно, но некоторые - с восторгом. Не каждый может похвастаться, что тебя трогала высокородная иль.
Скинув одежду, Вилорк встал перед столом.
– Слишком тощ, - хмыкнула женщина на иль, - какой из него воин?
– Я жилист и вынослив, - возразил Вилорк на том же языке.
– Знаешь иль?
– удивилась высокородная.
– А также читаю и пишу, - сообщил Вилорк.
– По-оркски тоже. Хорошо считаю.
– Вот как?
– заинтересовался лоф.
– Сколько будет от сорока семи отнять девять?
– Тридцать восемь, высокородный.
– А к пятнадцати прибавить двадцать три?
– Тоже тридцать восемь.
– Подойди!
Вилорк подчинился. Молодой маг придвинул к нему лежавшую на столе в стопку листков (Вилок рассмотрел, что это не кожа) и протянул странную цветную палочку. Перед этим он нажал на нее с торца и палочка чуть слышно щелкнула.
– Пиши! На иль, - маг на мгновение задумался.
– "В лесу родилась елочка".
Вилорк взял палочку и быстро набросал продиктованный текст. К его удивлению острый кончик странного писала мягко скользил по плотному материалу, оставляя заметный след. Даже остро отточенное гусиное перо так не может.
– А теперь по-оркски: "В лесу она росла. Зимой и летом стройная, зеленая была..."
– Готово, высокородный!
Вилорк положил писало на стол и придвинул лофу листки. Тот взял и протянул их пожилому орку.
– Ни единой ошибки!
– заключил тот.
– Кто учил тебя?
– спросил лоф.
– Мой бывший господин, высокородный Итиль. Он был добр ко мне.
Вилорк не стал уточнять, что Итиль приходился ему отцом. Бастардов у лофа много. Но мать Вилорка была его любимой наложницей. Эту любовь лоф перенес на сына. Он выделял его среди прочих, учил читать и писать. Что, впрочем, не сказалось на положении мальчика. Слуга есть слуга, пусть даже он сын лофа.