Не плачь, орчанка!
Шрифт:
Люсиль расспросила насчет подолов. Суорк сообщила, что с этим строго. Прежний лоф с его воинами тащили служанок в постель. При этом не заботились одарить девушку за оказанную услугу. Высокородный Иль-Ин запретил "блядство". Сказал, что, если кому-то из мужчин нравится служанка, то пусть женится. Женщины не против. Только женихи не спешат. Говорят, что они распутные. Как будто лезли в постель прежнего лофа и его воинов по доброй воле.
При этих словах Суорк вздохнула.
– В бане я видела служанку, которая заявила, что трет спину лофу, - сказала Люсиль.
– Кто такая?
–
– Дескать, она честная в отличие от других. А сама липнет к лофу и мечтает пробраться к нему в постель. Зря старается. Чем она может господина привлечь? Ни груди, ни задницы. Есть куда лучше, - Суорк расправила плечи, выставив бюст вперед. Тот и вправду производил впечатление.
– Да стоит лофу пожелать...
– А он не желал?
– поинтересовалась Люсиль.
– Молчит, - вздохнула Сорк.
– Хотя по глазам видно: хочет. Может, там, в его мире, со служанками нельзя? Так он теперь здесь. Мы бы обрадовались. И подарков не просили бы. С таким-то...
Суорк подняла глаза к потоку.
– Как там обед?
– спросила Люсиль, чтобы закрыть тему. Продолжать ее не хотелось.
– Узнаю!
– пообещала Суорк.
Она встала, собрала посуду и удалилась. Люсиль, оставшись одна, погрузилась в размышления. То, что она узнала сейчас, с одной стороны радовало. Энтон достоин стать ее мужем. В этом она уверилась после боя, а рассказ служанки только укрепил в этом мнении. Оставалось воплотить намерения в жизнь. Иначе кто-то успеет запрыгнуть лофу в постель. Эта мысль привела Люсиль в бешенство. Она даже стиснула кулаки. Он ее и ничей больше! Но как дать ему это понять?
Придумать не получилось, и Люсиль отложила решение на потом. Тем более что вернулась Суорк и позвала к столу. А потом и вовсе навалились дела...
***
Первые дни прошли в сплошных хлопотах. Во-первых, в прежнее помещение для воинов (Энтон назвал его "казармой") новобранцы не поместились. Пришлось освобождать склад и готовить его для проживания. Сделали быстро. Прежний лоф хранил здесь зерно. В связи с сокращением подати склад практически опустел. Остававшиеся мешки перетащили в другое помещение. На переделку ушло несколько дней. Собранные из деревень плотники прорубили в стенах окна, настелили полы, сколотили "мебель". Так Энтон назвал топчаны, столы и лавки. Все это время "лишние" воины ночевали в господском доме, что добавляло в нем бедлама.
Второй задачей стало обмундирование новобранцев. Свезенные из деревень швеи и сапожники с утра до вечера щелкали ножницами, махали иглами и стучали молотками по "лапам". Люсиль удивило желание лофа одеть воинов в одинаковую одежду. Ладно бы покрой, так еще и цвет! В Руме подобного не водилось. "Так будет лучше", - ответил Энтон. Люсиль спорить не стала. Хочется ему - пусть. В конце концов, это его войско.
А вот желание Антона влезть в процесс обучения ее возмутило.
– Что значит "строевая подготовка"?
– бушевала
– Почему хочешь начать с нее?
– Потому что они ходят, как салабоны, - ответил Энтон.
– Никакой выправки. Не воины, а стадо. Они должны уметь передвигаться в строю, чувствовать плечо товарища и, не задумываясь, выполнять приказ командира. Обучу - увидишь.
После долгих споров договорились. До полудня Антон гоняет половину новобранцев на "плацу". Люсиль тем временем учит других обращению с оружием. После обеда меняются.
Энтон, как считала Люсиль, чудил. Ладно, одеть воинов в одинаковую одежду. Но зачем каждому нижние рубахи и штаны? А простыни поверх набитых сеном матрасов? Где это воины спят на простынях? Они, что, высокородные?
– Воин должен раз в семь дней мыться в бане со сменой нательного и постельного белья, - ответил Энтон.
– Тогда у него не будет вшей, и он не станет болеть.
– Мыться достаточно раз в месяц, - не согласилась Люсиль.
– Пусть будет раз в десять дней, - уступил Энтон.
– Но умываться, чистить зубы и мыть ноги ежедневно.
Еще он потребовал обучить воинов грамоте. Это вообще блажь. Зачем воинам читать и писать? Но Люсиль спорить не стала. Просвещать воинов не ее забота. Учителем назначили Вилорка - тощего новобранца, которого она хотела забраковать. Вот пусть и мучается!
Потекли будни. С утра до вечера во дворе раздавалось: "Равняйсь! Смирно! Шагом - марш! Песню - запевай!" За стенами, куда выводили учить оружию, команды звучали другие: "Копья - наизготовку. Щитами закрыться. Коли! Шаг вперед!.."
Раз в декаду воинам объявляли выходной день. Занятия отменяли. Новобранцев вели в баню (срубили специально для них), после чего угощали пивом. И обед был праздничным: жареное мясо, вареные яйца, пшеничный хлеб и коровье масло. Отдыхали и командиры. В первый такой день Люсиль попросила Антона ей оружие из его мира. Тот согласился. Они навьючили на лошадей тюки, сели в седла и направились в недалекий овраг.
Антон продемонстрировал ей все: пулемет, автомат, винтовку и пистолет. Оружие пришлых производило впечатление. Кулак бьет сильнее, но с близкого расстояния. Пока подойдешь, пулемет наделает в тебе дыр. Что пулемет! Даже небольшой пистолет с этим справится, если закрепить его на деревянном футляре. Про винтовку и говорить нечего. Из нее можно убить даже предводителя войска за пятьсот шагов. Это внесет панику в ряды противника. Обладая таким оружием можно выиграть сражение с превосходящим по численности врагом. Люсиль вздохнула, вспомнив битву, в которой погиб отец. Будь у них пулемет!
– Почему не учишь воинов стрелять?
– спросила Антона.
– Рано, - ответил он.
– Только грамотный солдат может освоить пулемет, да и то не каждый. Присмотрюсь и выберу лучших. И учти - у нас мало патронов. Хватит на один бой, от силы - на два.
"Иногда и один бой может повернуть войну, - подумала Люсиль.
– Разбей мы зургов, они бы закаялись ходить в Рум".
Она захотела пострелять. Опробовала винтовку, пулемет, автомат. Более всего ей понравился пистолет. Может, от того, что Антон, показывая, обнимал ее со спины, помогая правильно держать оружие и целиться.