Не по плану
Шрифт:
Самого Станковского нигде не было видно. Как сквозь землю провалился. Порасспросив людей, Лили поняла, что из особняка он не уезжал. Ей нужно было как-то попасть наверх. Обыскать комнаты. Нужно его найти.
«Нужно шевелить задницей!»
Она развернулась и тут же врезалась в шедшего за ней мужчину. Отшатнувшись, она почувствовала, как ее обхватили чьи-то руки. Немного опомнившись, Лили услышала, как он резко выдохнул, затем откашлялся. Она начала поднимать глаза, чтобы посмотреть, кого она только что чуть не сбила
— Мне показалось, что мы знакомы.
Уже второй раз за эту ночь Лили застыла на месте. Она глядела в голубые глаза. В глаза, которые она стерла из самых удаленных уголков своей памяти. В лицо человека, который не имел никакого права портить ей этот вечер. Не имел никакого права нарушать ритм ее сердца.
— Дорогуша, — взглянув на нее, выдохнул Марсель Де Сант. — Что, чёрт возьми, ты сделала со своими волосами?
ДЕНЬ ДВЕСТИ ТРИНАДЦАТЫЙ
В жизни Марка осталось мало дорогих и важных ему вещей. В конце концов, он был наемным убийцей, поэтому вовсе не считал честь и благородство чем-то значительным. Его главной святыней были деньги. Он похищал женщин с целью получения выкупа. За крупные вознаграждения убивал мужчин. Пока от этого зависел размер его гонорара, для него не составляло проблемы солгать, смошенничать и украсть. Все остальное не имело значения.
Но примерно полгода назад всё изменилось. Теперь для него слишком много значили зеленые глаза и рыжие локоны одной очень особенной женщины. Чтобы отомстить за эти зеленые глаза он за последние шесть месяцев не заработал ни цента, зато спустил кучу денег. Ради этих рыжих волос совершал преступления. И все это в расчете на то, что, держась от нее подальше, он ее защитит. Что у нее будет возможность жить нормальной жизнью, вдали от той боли и бессердечия, что проявляется от образа жизни, который ведёт он.
«Так КАКОГО ХРЕНА она делает в Колумбии??»
— Отпусти меня!
Когда она только подняла глаза и поняла, кто ее держит, то показалась ему совершенно шокированной. Молчание длилось почти минуту. Очевидно, она взяла себя в руки. Затем попыталась вырваться из его хватки.
Зрительно он ее не узнал, но почувствовал что-то такое в танцующей с Дамиано женщине. Да и как он мог ее узнать?! Её изумительные рыжие локоны, молочная кожа, пышная грудь и аппетитная задница исчезли. Теперь у нее была стройная, подтянутая фигура, загар и гладкие черные волосы. Она очень отличалась от той Лили, которую он знал всего полгода назад.
«И все равно она выглядит просто потрясающе. Эти глаза не спрячешь, дорогуша».
— Что ты здесь делаешь?! — спросил он, оглядывая зал.
— Что я здесь делаю? Это ты какого хрена здесь делаешь?! — рявкнула в ответ Лили, все еще вырываясь из его хватки.
Окружающие их люди начали это замечать и откровенно на них пялиться.
— Потанцуй со мной, —
Она фыркнула:
— Да ты спятил, если думаешь…
— Люди смотрят. Потанцуй со мной.
Он притянул ее к себе и обнял за талию. Лили резко вдохнула, и на мгновение ему показалось, что она сейчас устроит перепалку. Но затем Марк повёл ее в танце, и она не стала сопротивляться.
Удивительно, как можно так измениться, но при этом оставаться всё той же. Изгиб ее талии, жар ее тела. И запах, Господи Боже. Его окутал аромат лаванды. Все равно что вошел в машину времени. Теперь ему нужно лишь немного песка и палящего солнца, и они снова вернутся в Африку.
Конечно, в глубине души он и так всегда был в Африке. Всегда с ней.
— Просто поверить не могу, — вдруг прошептала она.
Он взглянул на нее. Возможно, многое и изменилось, но свою самую поразительную особенность она изменить не смогла. Эти большие зеленые глаза. Такие большие, что они могли бы проглотить его целиком.
— Какого черта ты здесь делаешь? Ты что, следила за мной? — сквозь стиснутые зубы процедил он.
Она снова фыркнула.
— Не льсти себе.
— Ах. Станковский, — сообразил он. — Видимо, ты не умеешь читать.
— Что?
— Я же сказал тебе забыть о нем, что я обо всём позабочусь.
— Хорошо же ты, бл*дь, справился.
И все такая же вздорная. Он уже почти забыл, какой она может быть раздражающей.
Почти забыл, как сильно ему этого не хватало.
— Песня скоро закончится. Я провожу тебя до двери, а затем ты сможешь..., — начал было Марк, но она остановилась, вынудив его ослабить хватку.
— Да кем ты себя возомнил?! — спросила она громче, чем ему бы хотелось.
Он свирепо на нее зыркнул.
— Тише!
— Не указывай мне, что делать. Никогда больше не смей указывать мне, что делать, Де Сант. Ты для меня никто. Чужой человек. Ты не имеешь права мне ничего говорить. Шесть месяцев! Шесть месяцев и ни слова, а потом ты вдруг появляешься из ниоткуда и считаешь, что можешь приказывать мне, что делать?! Ты меня не знаешь. Ты и понятия не имеешь, кто я сейчас, а ты, ты просто... просто дурное воспоминание. А теперь свали нахер с моей дороги.
Когда после этого они оба уставились друг на друга, Марк понял, что самое страшное в ее словах то, что по сути она права. Он совершенно не знал эту женщину, эту черноволосую, хладнокровную красотку. Ее слова были полны непонятно откуда взявшегося яда, и они очень больно жалили. Дурное воспоминание? То, как его из-за нее чуть не убили, стало одним из лучших его воспоминаний. Однажды он сказал Лили, что ей совсем не обязательно и дальше оставаться этим человеком; видимо, она приняла это близко к сердцу. И стала чем-то совершенно иным.