Не погаси огонь...
Шрифт:
Напарник не успевал отгребать породу. В изнеможении сел на глыбу.
– Прилеш, да? Кишки с тобой намотаешь! – с сердцем сплюнул он.
«Прилеш» на тюремном жаргоне означало презрительное «работник».
– Не буду, старик, – виновато проговорил Антон, отирая рукавицей лицо.
– Старик! – со злостью передразнил напарник. – А ты…
Он не договорил. В этот момент со стороны штрека, куда только что увез тачку с рудой третий арестант, донесся шелест. Поначалу едва слышный. Потом показалось, будто за спиной рвут холстину. И вдруг раздался треск, грохот. Наполненная истошным животным криком, тугая волна воздуха ударила Антона в спину и бросила наземь.
Уши,
– Что? Что? – Ему казалось, что он кричит, а на самом деле он едва шептал, не в силах продохнуть. Пошарил рукой, нащупал мягкое. – Это ты? Ты?
Они начали копошиться, помогая друг другу. Их окружала темень и густая пыль. Там, позади, продолжало рушиться.
– Обвал, – хрипло проговорил и закашлялся напарник. – Хана.
– Пошли!
– Да погоди ты!.. Слышь, еще сыплется.
Антон похлопал по карманам:
– У меня есть спички.
Пошарил в темноте, нашел на стойке свой светильник, который снял, прежде чем взяться за кайлу. Зажег. Огонек едва мерцал в облаке пыли, окруженный, как нимбом, тусклым сиянием.
Все стихло. Их обступала ватная тишина.
– Пошли.
В нескольких десятках шагов от забоя путь преградил завал.
Торчали сломанные прогнившие доски кровли. Антон начал отгребать рыхлую землю, отшвыривать, снова отгребать. До его сознания дошло: погребены!
– Помогите! Помогите!
Ни звука. Будто на тысячи верст не было ни единого живого существа.
– Похоронили, – вяло сказал напарник. – Пропали мы с тобой ни за понюшку.
Антону вспомнились рассказы об обвалах в рудниках. Здесь никогда не откапывают, не спасают. Накладно. Да и зачем? Каторжнику заведомо уготована сыра земля.
Пыль начала оседать. Стены блестели. Он дотронулся рукой. Под пальцами струилась вода. Ее было куда больше, чем до обвала. Вода есть… И немного еды – получили пайку на весь день. Надо не ждать, придут или не придут на помощь, а пробиваться к стволу шахты самим. Он поплевал на ладони:
– Не сиди, бедолага! Берись за лопату.
Теперь оба работали в полную силу. Понимали: тут собственный «урок», плата за него – жизнь. Антон подтащил доски и крепил ими свод, чтобы не осыпалось сверху.
Они не знали, сколько часов работали. Прошли уже сажени две – узкий лаз, лишь бы выползти. Но над головой снова затрещало, едва успели отпрянуть – все завалило, и опять поднялась пыль. Обессиленные, они опустились на глыбы.
– Пустое дело, – с сипом перевел дыхание напарник. – Крышка.
– Все равно будем копать! – упрямо отозвался Антон. – Отдохнем – и снова будем!
Он привалился к мокрой стене.
Получены сведения, что продолжающаяся межфракционная борьба в РСДР партии ознаменовалась в настоящее время решительным шагом Ленина.
12 июня состоялось собрание членов Центрального Комитета означенной партии. На этом собрании произошло столкновение между Лениным и представителем «Бунда» Либером из-за разногласий во взглядах на направление деятельности меньшевиков-ликвидаторов, результатом какового конфликта явился уход с собрания Либера… Оставшиеся продолжали заседание и приняли решение о созыве конференции… Изложенные наступательные действия большевиков комментируются различно.
15-го июня. Среда
Встал
3
Аликс – императрица Александра Федоровна, жена Николая II (авт.).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Нил Петрович и Михаил Фридрихович сидели друг против друга и переговаривались. Слова их шелестели подобно осеннему дождю, хотя за окном редкостно ярко светило июньское солнце, и лучи его, отраженные в чешуе Фонтанки, щедрыми цветными бликами играли на потолке.
Небольшой кабинет Нила Петровича – шагов пять в ширину и десять в длину – был достаточно импозантен: лепной потолок, белая, с золоченой резьбой и массивными бронзовыми ручками дверь. Ножки тяжелого письменного стола изображали когтистые львиные лапы. Эти мерцающие темным лаком лапы выглядывали из-под синего сукна, которое ниспадало почти до пола, и казалось, что под столом действительно залег в засаде грозный зверь. Или что лапы эти принадлежат самому Нилу Петровичу – кентавру в новом, отличном от греческой мифологии, варианте. Однако та часть тела, которая громоздилась над столом, не давала никаких поводов для сравнения с мстительными и сладострастными существами древности, ибо она разительно контрастировала с напряженностью выпустивших когти, готовых к удару лап.
Нил Петрович мягко заполнял весь простор широченного кресла, глубоко осев в него и удобно примостив мягкие руки на подлокотниках. Все в его облике было округленно: большая голова, соединенная с короткой шеей двойным подбородком-зобом, покатые плечи, объемистая грудь, сливающаяся под сюртуком с животом, преграждающим быстрый путь к бумагам, кон белыми лодками плыли по глубокой сини. И голос у Нила Петровича был под стать фигуре – густой, просторный, медлительный. Если не вникать в смысл слов, выкатывавшихся из большого рта с толстыми влажными губами, можно было бы предположить, что хозяин кабинета делится с приятелем безынтересными соображениями о видах на погоду и урожай или обсуждает предписанную врачами диету против застоя крови и лимфы.
Ошибочное предположение. Его превосходительство, статский генерал Нил Петрович Зуев, директор департамента полиции министерства внутренних дел Российской империи, принимал в своем кабинете с регулярным докладом начальника отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице полковника отдельного корпуса жандармов Михаила Фридриховича фон Коттена.
Полковник только что завершил доклад, в коем перечислял происшедшие за отчетную неделю убийства и самоубийства, приведя сравнительную статистику за минувший год и сделав вывод, что количество и тех и других возрастает; отметил наиболее выдающиеся пожары с уничтожением недвижимого имущества; обобщил сводки филерского наблюдения и агентурного освещения поднадзорных лиц и сообществ; уведомил о намечаемой на субботу ликвидации группы анархистов-чернознаменцев, сторонников «безмотивного террора», и о филерской проследке «на поводке» анархиста из ликвидированной ранее банды «Черный ворон».