Не последний волшебник
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что тайные эзотерические знания не касаются государственной безопасности?
– Нас и так сократили на треть. Бюджет урезали, сам знаешь. Шпионы толпами по Москве ходят. А ты собираешься шамбалу искать?
– Товарищ полковник, вы же лукавите. Вон у вас повсюду картины Николая Рериха. Не просто же для красоты. А портреты Жюля Верна, Александра Дюма, Леонардо, наконец. А как же великие чекисты?
– Точнее, великие романтики.
– поправил Алексея полковник.
– Все состояли
– Ну а я и не спорю. Брахмапутра... Люблю эту картину. Так успокаивает, никаких лекарств не надо. - Кочиев восхищенно смотрел на картину.
– А портреты эти держу для антуража. Начальство станет проверять - а я им про Леонардо да Винчи с Гете. И получается, что мы с тобой при деле.
– глубокомысленно произнес полковник.
– А как насчет экспедиции Рериха в тысяча девятьсот двадцать пятом году? ГПУ разве не участвовало в этом? Не Шамбалу ли искали?
– Кочиев улыбнулся.
– Духовный центр планеты?
– Алеша, перестань наконец читать желтую прессу. И передачами по ящику на исторические темы не увлекайся. Они для рейтинга маму не пожалеют.
– Про Шамбалу тоже выдумки?
– Как сказать... Николай Константинович был неординарный художник. Пока он искал в Гималаях Шамбалу, ребята из ГПУ собирали разведданные на территории сопредельных государств. Материалисты они были, Алеша, в первую очередь. К войне они готовились.
– Ну а что после войны?
– Ничего такого особенного. Ну Джуна, Кашпировский там, Чумак. А там и Союз развалился.
– А Нинель Кулагина? Вольф Мессинг; его способности к телепатии это тоже вранье?- не отставал Алексей.
– С Мессингом не вранье. Но это не значит, что надо все принимать всерьез. Время было такое, боролись две системы, две империи. Я вообще считаю, что все эти утечки информации, опровержения и разоблачения являются скорее всего делом рук самого КГБ, стремившегося создать видимость активных работ по разработке психотронного оружия, дезинформировать Запад и направить его тем самым по неверному пути. Пусть деньги тратят на бесплодные исследования. Некоторые были уверены, что 'Самиздат" посыпали радиационной пыльцой, чтобы выяснить круг читающих. Ты что, этим предлагаешь заняться?
– Все равно, ну не были же они идиотами. Я же читал, что на исследования, которые проводил институт 'Аненербе', Третий Рейх потратил столько же, сколько американцы на атомную бомбу.
– Потому что дураки! А войну все равно проиграли. Наши деревенские Иваны без всякой чертовщины сломали хребет всему третьему рейху.
– беззаботно махнул рукой полковник.
– Я не верю. Товарищ полковник, если информация засекречена, просто скажите.
– А вот не скажу. Архивы министерства госбезопасности изучай сколько хочешь. Иди в государственный военный архив. Допуск я тебе оформлю в два
– А они еще не изучались?
– удивился Алексей.
– Да кому это нужно? Да не принимай ты это так болезненно, - успокаивающе произнес Виктор Петрович.
– лучше прими лекарства. Хочешь свое, хочешь - мое.
– Тогда я не понимаю, зачем существует наш отдел - контроль за деятельностью тайных оккультных обществ. Зачем?
– Хочешь, расскажу, как возникло наше направление?
– Кочиев задумчиво повертел в пальцах брелок в виде олимпийского мишки.
– Наверное возникла необходимость и...
– Однажды дочка бывшего президента посмотрела американский сериал. 'Папа, а почему у нас ничего подобного нет?' 'Как нет? У америкосов есть и у нас будет'. А как ты сюда попал, в курсе? Мама твоя похлопотала, тебя переростка устроить. В память твоего дяди, заместителя товарища Подгорного.
– Ну сколько можно мне глаза колоть.
– Да перестань, Алеша. Я искренне восхищался Вадимом Яковлевичем, царство ему небесное. Вот кто умел решения в кратчайшие сроки находить. Дипломат был от бога, и империя была - не чета нынешней.
– Вы меня прямо в порошок стерли.
– криво улыбаясь, проговорил Мальцев.
– Да уж тебя попробуй стереть. Вон зубами скрипишь, думаешь про себя - пусть старый хрен тут языком чешет.
– Товарищ полковник, вы же столько лет меня знаете.
– скромно потупился Алексей.
– Ага! Думаешь, думаешь, по глазам вижу. А старый хрен, кстати, тебя от увольнения спас.
– Спасибо. Что мне теперь с Морозовским делать?
– Дожимать до конца. Если человек не жалуется, шум не поднимает, значит что -то там не чисто.
– тем же будничным тоном произнес полковник.
– Вы же говорили, что вы материалист. Вы же сами не верите.
– хитро посмотрел на начальника Алексей.
– Я в родину верю, Алеша, понимаешь?
– Понимаю.
– Родине надо помочь, избавить от забот и в первую очередь от нас с тобой.
– То есть?
– Самим о себе позаботиться. Теперь ответь мне искренне, как родному человеку. Правду я все равно узнаю. Скажи, ученик: Морозовский предлагал тебе деньги?
– Нет.
– Верю. Все потому, что мы с тобой пока плохо работаем.
– Он же меня расколол, - удивился Мальцев.
– как же теперь дальше?
– Поверь моему опыту, это ничего, что он сделал из тебя лоха, как сейчас говорят. Ты и подойди к нему как лох, с распахнутым сердцем.
– Он мне не поверит.
– А я тебе покажу. Ты опирайся на настоящие чувства: на любовь, на страх, на восхищение. Это высшее мастерство. Пробуй, тебе еще самому понравится.
– убеждающе напутствовал Кочиев.
Они раскланялись, не подавая друг другу руки, и Мальцев вышел из кабинета.