Не последний волшебник
Шрифт:
Она листала какую-то старинную книгу, страницы которой были все испещрены непонятными знаками. Антон не мог уследить за ними, и знаки таяли, исчезали, унося с собой тайное знание, отчего ему хотелось плакать и звать кого-то.
Антон прищурился, словно пытаясь разглядеть Надежду детально и улыбаясь, спросил:
– Ты меня знаешь?
– Первый раз вижу. Ты что, следишь за мной?
– раздался знакомый и такой приятный голос.
– Я первый сел в этот поезд. Я еду к маме.
– А я не видела, как ты сел. И это я
– С какой стати?
– Она болеет.
– Она никогда не болеет. Я сразу бы узнал об этом.
– Это в той жизни. А в этой она болеет. Ей очень одиноко в своем городе Фрязино. А у тебя все время нет возможности ее навестить.
– А что я сейчас делаю по твоему? Нет, ты меня знаешь. Ты меня знаешь.
– утверждающе произнес он.
– Я даже не помню того времени, когда бы я тебя не знала.
– сбросила маску отчуждения Надежда.
– Ринат! Это все Ринат! У него получилось! Это он загадал, чтобы все вернулось!
– у Антона перехватило дыхание - от нежности, волнения и других, более глубоких чувств.
– Он все не так загадал.
– Не, так это все неважно. Что ты читаешь?
– Ты знаешь.
– Нет.
– Когда Антон присморелся, то оказалось, что он не ошибся. Действительно, в пакете находилась книга. Но какая! Старинная, в черном-пречерном переплете из настоящей кожи, местами потрескавшейся и изъеденной какими-то жуками. А через трещины и дырки проглядывали потемневшие от времени дощечки, на которые была наклеена кожа. В дощечках тоже какие-то жуки или червяки прорыли извилистые ходы.
Ни названия, ни фамилии автора, ни каких-либо украшений на переплете. Тогда он подумал, что название может быть где-то внутри написано, и перелистнул страницу. Рунические письмена. Какие-то нечитаемые...
– Ты знаешь, знаешь.
– повторяла она.
– Да нет же, нет.
– Ты знаешь... знаешь... тебе надо прочесть...ты должен прочесть...
– Надо?
– удивился Антон.
– Да.
– Это девятка?
– Ты знаешь...
– она монотонно повторяла одну и ту же фразу.
– Девятка.
– он зацепил взглядом один значок в книге.
– Ты знаешь... знаешь..., - долетел сожалеющий шепот спутницы.
– Эй, молодой! Вставай, приехали, уже Фрязино!
– кто-то теребил его за плечо, пробуждение вышло весьма некстати и не особенно приятным. За окном на перроне слышались голоса прибывших пассажиров.
– Девятка...
– шептал он, еще не отойдя от сна.
– А то обратно уедешь...
– бросила проходившая мимо бабка в пестром платке и неопрятной фуфайке, пахнущей нафталином и перевязанной на поясе.
Антон выскочил из электрички. Предстояло заехать к матери и передать ей часть аванса, полученного от Морозовского.
К микрорайону, где жила его мать, Антон решил пройти кратчайшим путем - через сквер и переулок. Времени хватало, и хотелось хоть минуту
Аллеи и скамейки сквера пустовали по причине холодного сентябрьского ветра, лишь служитель сквера подметал пятачок возле палатки напитков да спешили по делам редкие прохожие. Солнце слабо проглядывалось над крышами домов и вершинами деревьев, сквер был исполосован тенями и напоен ароматами осенних трав, хотя рядом, в сотне метров, текла асфальтовая река автомагистрали.
Свернув с аллеи к выходу из сквера, Антон наткнулся на поддатого работягу, красившего темно-зеленой краской бетонную стену забора.
– Еще одного принесло.
– пробурча тот, обдав Аннтон мощным выхлопом перегара.
– Помешал что-ли?
– вежливо поинтересовался Антон, поправляя очки.
– Тут старикан один, до тебя интересовался тем же, так он не пожадничал.
– в голосе работяги чувствовалась злость на то, что осталось еще до хрена работы и острое желание выпить.
– Какой старик?
– С палочкой такой. Чудной.
– С палочкой?
– Антон вспомнил пожилого странноватого человека, шедшего за ним сегодня утром от дома до вокзала и вытащил из бумажника несколько сторублевок.
– На, держи.
– Вполне.
– повеселел работяга.
– Короче, псих тут один звезду нарисовал.
– Просто звезду?
– Нет. Внутри звезды кружок. Ну в общем, половина белая и половина темная. И надпись. Не по-русски, английскими буквами.
– важно сообщил работяга.
– А что там было написано?
– у Антона спонтанно пробудился интерес к этому событию.
– Я врать не буду. Мент один говорил - на латыни написано.
– А-а...
– Антон расстегнул пуговицу на куртке, переваривая новую информацию.
Пришедшие прошли в гостиную. В камине весело потрескивал огонь - для сентября день был на редкость холодный. Абельсон и Сушков удобно устроились в креслах, а Дмитрий встал спиной к камину. Его серые глаза блестели от возбуждения. Сергей и Дмитрий усадили Морозовского на высокий стул и прикрутили руки к спинке.
– Ну вот, что это... Настоящие раритеты! Какая прелесть!
– Лицо Абельсона засияло от восторга, когда он стал рассматривать предметы холодного оружия, висевшие на стене гостиной.
– Я считал, что вас давно уже нет.
– с трудом выговорил прыгающими губами Морозовский.
– Благодаря стараниям спецслужб, нам пришлось свернуть деятельность в Европе.
– кивнул приезжий равнодушно.
– На весь мир меня нехватило.
– глаза Морозовского яростно сверкнули.
– Ну что же...
– Вы неистребимы, как крысы. Да...
– глаза Морозовского плотно зажмурились, рот скривился в гримасе, затем смягчился. Пальцы левой руки сжались вокруг подлокотника. Когда Абельсон вновь взглянул на его лицо, то заметил, что веки сидящего поднялись, но из-за склоненной головы он смотрел на свои ноги.