Не последний волшебник

Салов Юрий Борисович

– Ты, что ли, устроил тут дебош?

– Лейтенант, - проникновенно ответил Антон, - шел мимо, ничего не делал, а эти тут наехали. Я пытался им объяснить, что они не правы, но ребята не поняли, а когда мне в лицо суют пистолет, я очень огорчаюсь.

Патрульный оглядел Антона с ног до головы, чуть довернул автомат, чтобы ствол его смотрел в грудь спокойно стоящего Лернера.

– Я вижу, ты тоже парень не промах. Документы есть?

– А как же?
– усмехнулся Антон.
– Только если я ее тебе покажу, ты не обрадуешься.

–

А ты покажи.

– Ну не здесь же.
– Антон в драке потерял много энергии, у него не получалось загипнотизировать омоновца.

– Махни чем-нибудь, мы и отстанем, - растянул губы в улыбке узкоглазый патрульный.

– Стеллочка, рыбка моя. Подписать сегодня, подписать завтра -с точки зрения теории относительности это никакого значения не имеет. А вот с точки зрения теории больших чисел это огромные убытки.
– Давид, одетый в отлично сшитый летний костюм, был, конечно, смугл, усат и красив, как истинный кавказец, но волосы имел совершенно седые, несмотря на молодость.

– Наоборот, неуч. Давид, я в отличие от тебя чему-то училась.

– Ты у меня умная женщина, вот я и хочу на тебя произвести впечатление. Стелла, кого ждем? Деньги надо ковать, пока они не остыли.
– Давид лгал, это было видно по его равнодушно- пустому взгляду.

– Ну почему моя подпись сегодня, а мои деньги завтра?
– оценивающе глянула на него Стелла.

– А ты догадайся. Мне же никто не даст такую сумму без твоей подписи. Столько денег налом. Носильщика нанимать придется.

– Ну не знаю. Шустрый ты какой-то.
– скулы Стеллы уже сводило от трепотни с претензией на юмор.

– Не я. Темперамент виноват. Потом на дворе капитализм, уже не дикий совсем, ручной стал. Солнышко, я тебе что, кидала с Черкизовского рынка?

– Посиди поплачь без меня. Я сейчас.

Темиров, в стильном белом костюме, сидел в баре с мобильным телефоном в руке, когда к нему подошла Стелла.

– Ну что, где твой телепат хренов?
– прошипела сквозь зубы она.

– Я его всего три секунды слышал.
– грустно покачал головой Ринат.
– Он в ментовку попал по какой-то ерунде.

– Все ясно.
– разочарованно протянула Стелла Григорьевна.

– Простите, виноват.

– А ничего. Двум смертям не бывать, одной не миновть.
– Меланхолически произнесла она и как-то по- домашнему добавила: - Ринатик, отвези меня на дачу сегодня, ладно.

– У меня колесо спустило.

– Не страшно, на моей поедем.

– Ну солнце мое, скажи мне да. Скажи 'да'. Как я тебя люблю...

Стелла взяла сумочку и равнодушно направилась к выходу.

– Куда- куда? А отметить?
– остановил ее на пол-пути Давид.

– Перестань. Ты выпьешь один.

– Только с тобой. Чуть-чуть. Немножечко. Посиди со мной. Очень прошу. Сейчас... с тобой...
– Давид мягко, но цепко брал ее под руку и пытался увести назад.

Ринат стоял у припаркованного 'Мерседеса'

Стеллы. Он курил уже вторую сигарету и мысли его были очень далеко.

– Вот и все. Никакого колдовства. Другая жизнь начинается... и я приму ее, какой бы она ни была. Я там не президент, не кинозвезда, любовь и та безответная... но она нужна мне наверное потому, что просто она другая... и я счастлив оттого, что есть такой шанс.

Ринат смотрел на автомобиль, и подсознательно крутилась мысль: 'Я не хочу, чтобы у нее это проходило'. Но больше он не успел ни о чем подумать, потому что после поворота ключа зажигания раздался раскат грома небывалой силы. Стелла выбежала из ресторана. На месте, где стоял ее 'Мерседес', бесновалось огромное желто-синее пламя.

– Лернер, на выход.
– Дверь со скрежетом открылась, и в камеру вошел дежурный милиционер. Был он высокий, худой; лицо землистое, под глазами темные круги - его донимала печень, и каждый, кто хоть сколько-нибудь здесь просидел, об этом знал; он сам вечно всем жаловался. Милиционер громко кашлянул. Человек, сидящий на нарах, посмотрел на него выжидающе.

– Разобрались?
– с облегчением спросил Антон, надевая очки.

– Делать нам нечего. никто тобой не занимался.
– хрипло ответил тот.
– Вперед идем, за мной.

Из камеры его вывели в длинный, как туннель метро, коридор.

– Вы думали, что это я на них напал?
– Антон на ходу растирал замерзшие в камере руки.

– В глазах уже рябит от этих отморозков, - буркнул конвойный.
– скажи спасибо, что приехали за тобой.
– Выражение лица у него было страдальческое, с самого утра он чувствовал, что вот-вот прихватит печенку.

– Кто?

– Вперед.
– конвоир ткнул его в спину.

Майор Мальцев приехал из столицы час назад и сразу же потребовал освобождения задержанного Антона. Затем он остался с глазу на глаз с начальником отдела, Бывшевым Владимиром Алексеевичем. Высокий, но сутулый, с лошадиным лицом и залысинами, Бывшев не любил сидеть и ходил кругами по кабинету, выкуривая сигарету за сигаретой.

– А вы, извините, тоже в хоккей играли?
– полюбопытствовал он.

– Нет, не играл никогда. Я не родственник известного хоккеиста.
– поморщился Алексей, помяв бледное лицо ладонями; он устал и был зол, но сдерживался.

В дверь кабинета постучали.

– Мы тут.
– милиционер с Антоном появились на пороге.

– О, давай.
– начальник отдела махнул рукой.
– Это ваш Лернер?

– Он. Здравствуйте.
– Алексей встал и протянул руку помятому и невыспавшемуся Антону.

– Здрасте.

– Вы меня не знаете?
– майор взглянул на Антона.

– Вы из ФСБ, меня ищете.
– Антон не выпускал ладонь Мальцева.

– Ух ты!
– восхищенно воскликнул Бывшев.

– Да вы садитесь.

– Пришлось розыск обьявить, чтобы вас найти.