Не потонем!
Шрифт:
Ясное дело, посидели хорошо, и прощались тепло. После посошка наставник начал искать челюсть. На столе… под столом… нет нигде! Пришлось в полночь сделать большую — даже генеральную! — приборку с пылесосом. Без толку — нету и все.
— Все, перепой, — констатировал вконец расстроенный наставник.
Назавтра поправили здоровье пивком. Учитель очень страдал — морально и физически. Вскоре я улетел на Камчатку.
Встретились через год.
— Привет, Саныч! Как дела? Зубы, гляжу, новые?
— Да нет, старые…
— Что, вымыли?
— Если бы. Неделю вымывали — нет. Рентген сделали — нет! Полгода не пил вообще…
— А где нашли-то?
— Хм…
Приезд главкома
Не иди в герои, пока не позовут
Служебная мудрость
Зима в Приморье голая, холодная и скучная. Словно женский манекен в витрине, она изрядно поднадоела. Хотелось света и тепла. Головная лодка «Барс» после предновогодних ходовых испытаний латала резину в открытом доке и была похожа на кокон морского чудовища. Корпус был окружен строительными лесами, окутан полиэтиленовой пленкой для поддержания микроклимата, а сверху накрыт маскировочной сетью, чтобы никто не догадался. Держал эту задранную красавицу 2-й резервный экипаж, прилетевший с Камчатки на замену основному.
Основной экипаж тянул лодку с заводских стапелей и ушел в прошлогодний отпуск, дав резервистам строгий наказ ничего не трогать, никуда особо не лезть до его возвращения.
Три месяца безоблачной жизни. И при деле — корабль эксплуатируем, и не очень хлопотно — его завод содержит, сиди и не высовывайся. Экипаж, что характерно, был молод и полон сил во всех смыслах слова. Командиру под сорок, механику всего тридцать девять, остальным… ну не менее двадцати. А тут весна на подходе, вот-вот рванет, зазеленеет, защебечет. Всем известно, о чем в такое время мечтают даже пни. Командир изо всех сил пытался закрутить гайки, чтобы экипаж не пошел вразнос. Ибо — еще «до того как» там, то есть, тут побывала группа «первопроходимцев»-стажеров на заводских ходовых и привезла миражи, легенды и грезы-воспоминания.
Большой Камень — это же маленький Париж. Он же Гран-Сасо, он же Биг-Стоун-сити и тому подобное. В курилке на перерывах партсобраний, где ставились задачи предстоящей поездки, называлось какое-нибудь женское имя, и один (чаще штурман, заочно — «телескоп») закатывал глаза, а другой (комдив-раз) бешено при этом хохотал. Тогда взоры устремлялись на третьего (это комдив-два), который «не давал соврать» традиционным: «Да… уж!..» И народ, преимущественно молодняк офицерского состава — а это треть экипажа и основная тяговая сила — поверил в светлое будущее, тем более что командир постоянно держал экипаж в напряжении. Бесконечно длинный рабочий день, за ним — домашние заботы-хлопоты, а там…
А здесь — маленький Париж! Три-четыре кафе-ресторана с музыкой, и у нас все — временно исполняющие обязанности холостяков. И-и-ух!
Ну, изучали, осваивали матчасть, копались с документацией, несли дежурную службу, но вечером неизбежно устремлялись в поселок и собирались в кабаке. Сухой закон и Чернобыль еще только готовились, но Генсек товарищ Черненко уже скоропостижно скончался после долгой и продолжительной. На страну обрушилась революция-перестройка.
Командир был нормальный карьерист и служака до мозга костей, мужик неглупый и сам себе на уме. Говорят, в автономке
А тут — Перестройка. И неслыханное дело, престарелый главком Горшков поехал на Тихоокеанский флот проводить совещание по судоремонту и вводу в строй новых лодок третьего поколения. Ба! Вот она, Жар-птица…
Близко, но — мимо. Может, теоретически и возникало желание у старика посмотреть головной «Барс», но чиновники от Судпрома должны были лечь костьми поперек дороги — уж больно вид неприглядный: более трети резинового покрытия легкого корпуса отлетело на ходовых. Лодка в доке, и попасть внутрь он вряд ли смог бы физически. Так-то оно так, а вот поди ж ты, сорвался со своих подмосковных заимок-ЗКП. Какая-то неведомая сила вытолкнула его с насиженных мест — значит, роют, а он демонстрирует полноту сил…
В общем, так ли думал-мечтал командир или иначе, но в прессе и по ТВ проскочило сообщение о вылете на ТОФ главкома, а по неофициальным каналам истинная цель и место совещания. В Павловске, базе атомных лодок флота. А столица судремстройпрома — Большой Камень, в тридцати километрах рядом, правда, с хорошей асфальтовой дорогой. Можно и заскочить при желании.
И вот, за несколько дней до выезда главкома из Москвы, командир на подъеме Флага изложил свою версию визита. Насколько он, командир, знает главкома (?), тот не упустит случая взглянуть на свое детище. А посему: 1). всем постричься; 2). форму одежды привести в соответствие; 3). обновить книжки «Боевой номер» и документацию; 4)…..
Начальник РТС: «Товарищ командир, так ведь только что…»
Командир: «Начальник РТС, после роспуска строя зайдете ко мне. Дальше: боевые посты и командные пункты — к смотру, произвести большую приборку, где нужно — подкрасить…»
Помощник: «Товарищ командир, так ведь еще заводской покраски не было!»
Командир: «Помощник, будете рассуждать, если удастся стать командиром. Старпом, оргпериод объявлять не будем, но рабочий день спланировать жестко, до 24.00. Да, сильно народ не мордовать, для тех, кто выполнил суточный план, оставить время на сон и личные нужды. Замполит, спланируйте должным образом партполитработу, а то некоторые морально слабы. Времени в обрез, я пошел решать вопросы с заводом».
Хруст отваливающихся челюстей и их бряканье о палубу.
— Смирно! — Челюсти закрываются. — Вольно! Разойдись! Всем — вниз!
Но в люк одновременно пролезает только один человек, и при полнокровном экипаже данная команда выполняется не менее десяти минут. Бычки, то бишь, командиры боевых частей и комдивы не преминули перекурить и обсудить.
— Совсем свихнулся… Лодка в доке…
— Может, на вертолете спустят в люк? — предположил преданный командиру штурман.
— Ага, по частям в ДУК-овских мешках, — съязвил комдив-два, поставив точку командирскому сумасбродству.