Не повышай на меня голос, птичка
Шрифт:
Замирает, опаляя горячим дыханием искусанную шею.
— Тань, хватит мучать меня. — Заглядывает мне в глаза. Топит, тянет на самое дно почерневших бесноватых зрачков. — Думаешь, я камень?
— Прости… я все понимаю, — запускаю пальцы себе в волосы, сжимая их так, что кожу головы саднить начинает. — Ты так много для меня сделал, но не могу я, — добавляю едва слышным шепотом. — Мне стоит съехать.
— Куда? — строго осекает. — На трассу?
Его слова ранят меня.
Медленно опускаю руки, погружаясь в водоворот отчаяния.
— Я
Мужчина вмиг мрачнеет, как и его глаза с пугающими всполохами золота.
— Расплачиваться телом? — он грубо сдавливает мой подбородок пальцами. — Я спас твою жизнь, девочка, и поверь, имею полное право отыметь тебя, но я не маньяк, как видишь, я этого не сделал. Потому что жду какого-то сраного разрешения. Которое к черту никому из нас не нужно, — едва не кричит на меня и пальцами давит еще сильнее, заставляет проглотить жалобный стон.
Он пугает меня. Таким я еще не видела его.
— Мне не нравится как ты себя ведешь. — Приложив усилия, отрываю от своего лица мужскую руку. — Мне было больно.
Радковский буравит меня серьезным взглядом, прежде чем нарушить молчание.
— Сегодня я остановлюсь, — сжимает челюсть, явно борясь с приступом раздражения. — Но ты будешь жить здесь, даже не думай уйти от меня. Я запрещаю. Поняла? А если еще раз…
— И что же будет? — хриплый бас внезапно обрывает речь Павла.
А я дергаюсь как от удара плетью. Тяжелый голос, до боли знакомый, сокрушает воздух. И меня вместе с ним. Разрядом тока мгновенно простреливает позвоночник.
Паша лишь усмехается, как-то пугающе, неспешно поворачиваясь в сторону нежданного гостя.
Как он здесь оказался?
А когда я вижу на его костяшках багровые пятна, нервно сглатываю.
— Марат, — Радковский театрально хлопает в ладоши. — Удивил, так удивил. Зачем пожаловал? — разводит руки в стороны.
— За своим. Отдашь по-хорошему. Нет, — Хаджиев щурится, — заберу по-плохому.
— По-хорошему, говоришь? — выдает с насмешкой, но замолкает, убирая руки в карманы брюк. — Хочешь к нему? — Павел внезапно переводит взгляд на меня и кивает в сторону монстра.
Он издевается?
Отрицательно мотаю головой.
Как давно Хаджиев здесь стоит? Да он не раздумывая свернет мою шею, как только прикоснется. Такое не простит. Не примет. Теперь я для него точно грязная шлюха.
— Видишь, девушка против. Может, уже успокоишься? — продолжает Павел, обращая свое внимание на Хаджиева. — Татьяна мне понравилась. Оставлю себе. Обижать не буду. Передумал. С тобой решим все мирным путем. Ты ведь зла ей не желаешь?
Какого хрена он несет?!
— Успокоюсь, когда заберу ее и выломаю тебе руки. За то, что трогал мое.
Марат отталкивается от стены и лениво двигается прямо на нас.
Матерь божья.
Я отчаянно пытаюсь заглушить нарастающую панику, но тщетно.
И самое пугающее
— Проблем себе хочешь? — деликатно интересуется Паша, сминая рукой подбородок. — Времена меняются, Марат. Тебе лучше уйти с моей территории.
Сейчас он напряжен. И каждый новый шаг Марата заставляет его нервничать. Но почему-то я по-прежнему чувствую себя в безопасности в этом доме. Павел влиятельный человек. Марат ведь не посмеет?
Смотрю на Радковского и губы кусаю. Что теперь будет? Рядом с ним мне спокойно. По крайней мере, так было. До сказанных им слов, что заставили меня понервничать. Но ведь до этого момента мой спаситель даже не пытался что-то от меня требовать. Он ведь спас? Случайно? Однако его слова вновь и вновь звучат эхом в моей голове, заставляя меня задуматься.
Сегодняшний день вновь перевернул все вверх дном. Потому что чудовище из прошлого разрушает каждую мою жалкую попытку жить без него.
Вот только искалеченная интуиция кричит мне, чтобы я уносила ноги как можно дальше от них обоих. Мне стоит догадываться, что эти мужчины далеко неприятели и тем более не друзья. Наоборот. Искры опасности буквально давят на меня невидимым облаком.
Беги… Бежать? Но куда?
— Ты видимо забыл. Я не сдаюсь, — с холодом бросает Хаджиев и умелым движением лишает Пашу возможности ответить, разбивая его лицо о столешницу. — И не проигрываю, — шипит ему на ухо, перед тем как рывком швырнуть в противоположную сторону кухни.
Радковский едва сохраняет равновесие, шатаясь на ногах. Вот только это длится недолго. Хаджиев настигает свою жертву и, схватив за грудки, наносит еще пару тройку ударов, провоцируя мужчину упасть на пол и захлебываться собственной кровью.
Твою мать! Он ведь убьет…
Я даже не успеваю сообразить в какой момент мой куриный мозг принимает решение и только звук бьющегося стекла вырывает меня из какого-то транса.
Как в замедленной съемке перевожу взгляд на свои дрожащие пальцы, что держат лишь осколок от горлышка и обратно на человека, которого я только что ударила бутылкой.
От ужаса кровь в венах стынет. Белоснежная рубашка Марата медленно окрашивается в багровый цвет… Это ведь вино?
Господи…
Осколок падает на пол и я тут же закрываю рот рукой, чтобы проглотить испуганный вскрик.
Животное. Безжалостное и кровожадное. Медленно распрямляет плечи, которые вздымаются и опускаются от глубокого дыхания. Не глядя на меня, он подходит к раковине и с пугающим спокойствием начинает мыть руки, лицо, шею. А затем вытирает кожу на сухо, оставляя на белоснежном полотенце алые разводы.
— Видишь, к чему приводит твой дерьмовый характер? Ты должна была уйти с ней.
Рот с глухим аханьем раскрывается сам по себе. Его волнует не пробитая голова, а то, что я не поговорила с его невестой?