Не пойман – не муж
Шрифт:
– Лина, пойдем туда. Или нога болит? – заботливо склонялся он к ней.
– Пока посижу... – улыбалась ему Лина. – А ты иди, я на тебя отсюда посмотрю.
Левин мотал головой и оставался сидеть.
Заиграла медленная мелодия, и к столу подлетела Люська.
– Женечка! Срочно идем со мной, а то на меня председатель колхоза глаз положил! – затрещала она.
– Хочет переманить тебя в доярки? – поддел Левин.
– Да кто его знает, – на полном серьезе ответила Люська. – Пойдем, а то и в самом деле – украдут,
Левин держался, но в Люське вдруг обнаружилась недюжинная сила: дамочка так дернула мужчину, что тот чуть не потерял равновесие.
– Люська, отцепись, сейчас грохнусь! – грозно пообещал Левин.
– Женечка, не будь букой! – приплясывала на месте Люська. – Или тебя совсем не интересуют прекрасные женщины? Женечка, ты меня настораживаешь!
Она утянула его на середину зала, а Лина осталась одна. Надо же! Украдет ее кто-то, эту Люську! И Левин тоже молодец: мог бы отказаться и не ходить, вон как к нему в танце Люська липнет, ни стыда ни совести!.. Еще ручки вокруг его шеи обвила! А как в глаза заглядывает, зараза!
– А девушка почему грустит? – раздался над ухом незнакомый голос. – Позвольте вас на танец?
Лина обернулась – перед ней стоял приятный мужчина.
– А пойдемте, – решилась Лина. – И в самом деле, надо же отметить праздник!
– Просто необходимо! – кивнул он и вывел свою даму на середину зала.
Во время танца Лина слушала легкую болтовню незнакомца и ловила гневные взгляды Левина, а когда мелодия закончилась, к ним подлетел Круглов. Лина уже представила дружную драку и даже присмотрела, куда бежать, но Круглов вдруг радостно завопил:
– Леха!! Пескарев! И ты здесь?!
– Саня?! Ну офигеть! А ты откуда?! – тоже бурно обрадовался незнакомец.
Лина поняла, что драка отменяется, и перевела дыхание.
– Я с друзьями! Знакомься, это – Лина. А с остальными познакомлю за столом. Пойдем на наш край, – размахивал руками Круглов. – Ну с ума сойти – взяли и встретились!
Лешка Пескарев оказался близким другом детства Круглова, и по этой причине он больше от их компании не отходил. Быстро освоился и приглашал на танец исключительно Лину. Та видела, как Левин скрипел зубами, и потому уделяла Леше предостаточно внимания: нечего бегать на всякие танцы с Люськами!
Но и Люсенька не дремала – она чуть не силой тащила Левина плясать, и если тот упирался, бежала за помощью к матери Круглова.
– Вы только посмотрите, Надежда Николаевна! Я его тяну, а он не хочет! – жаловалась она. – И это в день седьмого ноября! Это ж... форменное наплевательство на самое святое – на революцию! И это в такой день!
И Надежда Николаевна, мягко улыбаясь, подталкивала Левина к Люське:
– И в самом деле, Женя, чего упираться? Идите да танцуйте, пока молодые. Моему вон сколько годков уж, а все еще не угомонится – так и тянет меня на каждый вальс.
–
– Да чего уж хорошего? – удивлялась женщина. – Он этих вальсов отродясь плясать не умел, вот только по ногам мне прыгает. А в ем же весу-то немало – потаскай-ка такого!
А Лину между тем завоевывал Леша Пескарев. Он просто не давал ей проходу. А в один из моментов, когда она вышла на крыльцо подышать свежим, морозным воздухом, выскочил следом и с ходу кинулся целовать.
– Да ты сдурел, что ли?! – отшвырнула его от себя Лина. – Дикарь какой-то!
– А чего такого-то? – хлопал глазами тот. – Ты ж сама... специально вышла!
Конечно, Лина вышла не просто так, она ждала, что выйдет... ну неважно кто! Но совсем не Леша!
И он вышел. Заметив взъерошенного Пескарева и Лину, поправляющую волосы, Левин остолбенел:
– Ага... – растерянно пробормотал он. – Вот так, да?
– Да ничего не «вот так»! – накинулась на него Лина. – Пока ты там со своей Люськой танцы-обжиманцы устраиваешь, меня тут... меня тут... достали уже! А я !.. А у меня... а у меня нога, если ты еще помнишь!!
Левин медленно обернулся к Леше Пескареву:
– Леша, ты больше к этой женщине не подходи, поссоримся.
– Да ну я не знаю! – хлопнул себя по бокам Леша в бурном расстройстве. – А к кому тогда подходить-то?
– Здесь столько краснощеких девчонок, гуляй, Леша, – проникновенно произнес Левин и взял его за пуговицу. – А с этой тетенькой я тебе не разрешаю гулять. Не рекомендую. Настоятельно.
Пескарев плюнул себе под ноги и вошел в клуб, хлопнув дверью.
– Сам ты тетенька, – буркнула Лина, отводя глаза. – И вообще... что мы все пляшем да пляшем, пусть лучше Машка споет.
Однако Марье спеть не удалось. Как-то неожиданно выяснилось, что Левин – известный ветеринар, и развеселых сельчан будто в одно мгновение подменили. У них тут же оказалась к нему целая куча просьб.
– Милок, давай ко мне сбегаем, а? – повисла на руке Левина тучная тетка, едва Лина с Евгением вернулись в клуб. – У меня Матрена на сносях, а самой чего-то недужится. Уж такая квелая. Поглядел бы, а?
– Какую Матрену поглядел? – захлопал глазами Левин.
– Так свинью мою! – объясняла тетка. – Я же говорю – опоросится вот-вот, а сама какая-то нерадостная!
– Так чего радоваться-то? Ей же не к пляскам готовиться. Понимает... Здорова ваша Матрена, просто... серьезно к этому делу относится, думает... – никак не хотел идти к Матрене Левин.
– Чего уж там думать! Пойдем, глянешь!
– Да погоди ты, Филипповна, со своей Матреной! – прорвался к Левину хлипкий мужичок. – У меня вон корова... я ить в этом годе корову купил, да не абы какую, породистую! Дорогушшая, стервь, попалась! А у ей молока нет!
– Ха! А говорил, что она по два ведра в день дает!