(Не)приемный папа
Шрифт:
Я ожидаю голодной атаки хищника, но получаю совершенно противоположное. Этот невероятный мужчина затевает эротическую игру. Заставляет меня разные позы принимать, а сам целует в совершенно неожиданных местах, коллекционируя мои стоны. Тихие, удивлённые, хриплые, просящие. Глазами меня пожирает, руками, губами, как и обещал.
И сегодня я получаю ответ на, мучавший долгое время меня вопрос. Дима чередует мягкость и нежность с грубостью и напором. Жёстко наматывает волосы на кулак, заставляя прогнуться, но любит меня невероятно нежно. Это что-то запредельное!
В первую ночь он осторожничал,
– Мне никогда не было так хорошо, - простонала, устраиваясь у него на плече.
– Все женщины это говорят мужчинам, чтобы поднять их самооценку, - хмыкает Дима, гладя меня по бедру.
– Возможно. Но я вкладываю в эти слова немного другое. Раньше близость с мужчиной ассоциировалась у меня только с болью. Я знала, что это неправильно, что бывает иначе. Но у меня не было.
Дима приподнимается на локте, заглядывая в глаза и говоря взглядом, что он расценивает мои слова, как неудачную шутку.
– Муж делал тебе больно? – хрипло спрашивает он, поняв, что я и не думала шутить или лукавить.
Закусываю губу и киваю.
– Он не заморачивался на прелюдию, - отвожу глаза. Неправильно в постели с мужчиной говорить о других отношениях.
– Боже, Ксю, - выдыхает Дима, притягивая меня к себе. – Почему ты его терпела?
– Я пыталась убедить себя, что у нас нормальная, благополучная семья, а всё остальное – это незначительные мелочи. Ведь семейная жизнь складывается не только из ванили и сахара.
– Угу, - как-то угрюмо отвечает Дима. – Ещё в ней есть место перцу, да и без соли было бы пресно. Но то, что рассказываешь ты, не похоже на приправу. Скорее, это протухшая еда, которая опасна для жизни. И ты отмахивалась от осознания, что день за днём себя травишь. Я прав?
– Да. Да, Дима! Прав. Но легко рассуждать, когда есть отходные пути. А когда их нет?
– Глупости. Ты могла уйти к маме, в конце концов. Неужели бы она тебя выгнала?
– Не выгнала, конечно. Но мне было стыдно, - неожиданно осознаю.
– Я хотела доказать, что у меня получится создать нормальную семью. Не хотела признаваться в своей несостоятельности.
– Ты серьёзно? В чём твоя несостоятельность?
Вот мы и подобрались к моим недостаткам и вопросу, видит ли их Дима.
– Невозможностью стать матерью, устроиться на нормальную работу, испытать удовольствие в постели с мужчиной… Я ощущала себя жалкой и ущербной. До сих пор ощущаю, - признаюсь неожиданно и начинаю реветь.
Глава 21
Дмитрий
Отзывчивость Ксюши сводит с ума. Каждый её стон – разряд электричества под кожу, а последовавшее признание – ударная волна по телу. Она ни с кем не испытывала удовольствия. Я первый! Чёрт!
А следующие слова заставляют глубоко втягивать воздух сквозь зубы, чтобы немного утихомирить бушующее внутри море. Глажу Ксюшу по спине, крепко прижимая к себе. Как до неё донести, что она не ущербная? Как вытащить из головы, укоренившиеся там неправильные установки? Она почти всегда была одна против всего
Но эта девочка не сдалась, не сломалась, сохранив свет внутри. Пройдя через страшные испытания, она осталась доброй, ласковой и неравнодушной. Не зачерствела, не озлобилась.
Ей никто никогда не помогал, кроме матери. Эти две маленькие женщины, словно два тонких деревца, стоящих посреди огромного голого поля, терзаемые всеми ветрами, но не ломающиеся.
– Ксюш, - хочется каждую слезинку поцелуем собрать, но она прячет лицо, стесняясь своего внезапного откровения. – Ты больше не одна, - не нахожу лучших слов. Мне сейчас кажется, что они самые правильные.
И внезапно она затихает. Сопит забавно и напоследок всхлипывает надрывно, расслабляясь. Глажу её и баюкаю, как маленького ребёнка. Только что от нас огненные искры снопами в стороны разлетались, а сейчас просто тепло и тихо. Даже дыхание хочется затаить, чтобы не спугнуть этот момент единения. Не телами – душами.
– Наверное, я всю жизнь ждала этих слов, - шепчет едва слышно. – Сейчас для людей слово «любовь» обесценилось. Когда мужчина хочет затащить женщину в постель, для него ничего не стоит произнести эти три слова. Они превратились в пустышку. «Ты больше не одна» - гораздо весомее, значимее. Понимаешь?
– Понимаю, - шепчу ей в макушку, вбирая в себя её аромат.
– Я тебе верю, - неожиданно добавляет она.
Так и засыпаем, соприкоснувшись душами.
Следующие месяцы летят галопом, перепрыгивая через день. Девочки по уши в предсвадебных приготовлениях. Мы обсуждаем ресторан, праздничную программу, меню. Ксюша упорно пытается меня склонить к скромным посиделкам дома.
– Дим, мне неудобно. Ты столько денег потратишь. Зачем это всё? Я чувствую себя некомфортно.
– Ксю! Ещё не хватало, чтобы ты уборкой после свадьбы занималась. Прекрати, пожалуйста.
– Но ещё плате, кольца, мастер красоты…
– И свадебное путешествие. Один раз живём! – подмигиваю ей. – Ты определилась, куда хотела бы поехать? Уже сроки горят, пора покупать путёвки.
– Я хочу побывать в одном месте… - Ксюша закусывает губу. – Оно находится в Кабардино-Балкарии, - неожиданно выдаёт. Смотрит с улыбкой на моё вытянутое лицо и добавляет. – Гора Уллу-Тау. Только сначала, если можно, я бы хотела лечь в клинику, которую посоветовал Варин лечащий врач. Он сказал, что там по женской части чудеса творят. Я посмотрела их сайт… курс лечения - месяц. Я как раз успею до свадьбы. Мама присмотрит за Варенькой, - выдаёт Ксюша скороговоркой.
– Так, а теперь подробнее. Я что-то не уловил связи. Клиника не подождёт до нашего приезда из свадебного путешествия?
Ксюша поджимает губы и мотает головой.
– Можно я потом всё объясню?
– Что за интрига?
– Так надо. Ну, пожалуйста, Дим! – смотрит умоляюще.
– О лечении могла бы и не просить. И давай так. Сначала мы едем к твоей этой горе, раз тебе так хочется, а потом на Крит? Ты была хоть раз на море?
– Только в Крыму один раз.
– Тогда решено. А можешь в клинику на дневной стационар устроиться?