(Не)приемный папа
Шрифт:
– Спасибо, - шепчет она, вытирая со щеки, скатившуюся слезинку.
– Принцессу освободили от злого дракона? – хитро прищуривается Варя.
– Освободили, - шепчет Ксюша, убирая бумагу в коробочку.
– Это же здорово! – радуется ребёнок, хлопая в ладоши.
После ужина захожу к Ксении.
– Я не перегнул? Возможно, тебе самой нужно было всё уладить?
– Нет-нет, я благодарна, - мотает она головой. – Не хотела больше видеться с Костей. Он мне столько ужасных вещей наговорил… Спасибо тебе за заботу.
Она садится на кровать, складывая руки на коленях.
–
– Я благодарна за всё, но чувствую себя приживалкой. Наверное, это неправильно – начинать отношения с таких чувств, но ничего с собой поделать не могу.
– Просто всё слишком быстро изменилось. Твоя жизнь кардинально поменяла курс. Ты растеряна, не привыкла, что о тебе заботятся. Ты постоянно жила с чувством вины и ощущением, что должна что-то кому-то. Я прав?
– Наверное, - тяжело вздыхает, комкая край туники. – Ты накупил мне столько вещей, - тихо говорит. Почти жалобно. Как будто ей стыдно. Ну, что за фигня?
– Ксю! Сейчас ты только подтвердила мои слова. Прекрати, пожалуйста. Мне хотелось сделать тебе приятное. Это лишь малая часть от того, что ты сделала для нас с Вареником. И это я чувствую себя обязанным.
Зря я это сказал. В тот же мгновение лицо Ксюши вмиг посерело, а взгляд опустел. Будто она внутрь себя погрузилась.
– Эй! Я не то хотел сказать. Не накручивай себя, не придумывай того, чего нет. Я действительно хотел сделать приятное любимой женщине.
Ксюша отмирает и кивает. Но выглядит это как-то механически. Пытаюсь погладить её по руке, коленям, но она закрылась. Выставила между нами невидимую стену. Время. Нужно дать ей время.
– Ладно. Если что-то понадобится, обращайся в любое время дня и ночи. Договорились, маленькая?
Она снова кивает. Мягко целую её в лоб и оставляю одну. /Запрещено цензурой/, как бомбит. Костя законченный гавнюк. Это надо было так заремизить женщину.
Да, не так всё идёт, как представлялось в моей голове. По идее, два влюблённых человека должны примагничиваться друг к другу, но Ксюша ведёт себя всё также отчуждённо. Она много времени проводит с Варей. Они играют, лепят снеговиков, рисуют, читают и много смеются. Даже ревновать начинаю. Только понять не могу кого к кому сильнее. Я будто за бортом остался. В больнице среди чужих людей мы ближе были, чем сейчас.
Пытаюсь анализировать, но нефига, блин, не получается! А если Ксюша поняла, что ошибалась по поводу своих чувств ко мне? Что если она настолько устала от тирании мужа, что приняла за любовь глоток свежего воздуха? Или она увидела во мне своеобразного рыцаря, который совершил благородный поступок, забрав дочь из детского дома, а потом всё улеглось, разложилось по полочкам? Возможно, Ксюша любит только Варю, а ко мне испытывает благодарность?
Но, чёрт! Я уже не могу её разлюбить! Шкура дыбом становится от того, что она находится рядом. Хочу касаться её, целовать. Но она будто отгородилась. Даже мои родители заметили. Совместные завтраки и ужины – вот, то время, что мы проводим вместе. Мне сейчас приходится работать на износ, чтобы выторговать у начальства дополнительную неделю отпуска весной. Как дурак планировал
Через месяц родители начинают прозрачно намекать, что в наших отношениях что-то не так. К Ксюше относятся хорошо, но ведь они не слепые. И чтобы избежать конфликтов в будущем, отправляю их с отцом домой.
– Я вам благодарен за всё, но теперь мы сами, - говорю на семейном совете. – Нам надо немного без посторонних глаз побыть.
– Это мы-то посторонние? – поджимает губы мама.
– Ма, не передёргивай. Ты же знаешь, что я вас люблю и очень благодарен за помощь и поддержку. Но для Ксюши вы действительно посторонние. Возможно, ей тяжело сразу влиться в семью. Я не знаю! – срываюсь, наконец.
– Дим, я вижу, как она украдкой смотрит на тебя, - говорит отец. – Ты правильно поступаешь. Я давно Вере говорю, что пора нам и честь знать. Что надо вам пространство освободить. А она упёрлась. Переживает за ваше здоровье.
– Ладно, я поняла, - вздыхает мама. – Послезавтра уезжаем. Сговорились против меня, - бурчит.
Улыбаюсь, ощущая вспыхнувшую надежду после слов отца.
Специально выходные освобождаю и прошу Галину Алексеевну, чтобы она дала нам два дня наедине. Женщина относится с пониманием.
– Ксюша не делилась с вами переживаниями? – пытаюсь узнать, что на душе и в мыслях у моей любимой женщины.
Галина Алексеевна качает головой.
– Димочка, сама у неё спрашивала, но молчит дочка. Говорит, что всё нормально. Просто она привыкнуть пытается.
Для меня подобное необычно. Как правило, к хорошему быстро привыкают. Другие женщины на меня буквально охотились, чтобы заполучить в своё пользование, а тут… Хотя Ксюша не обычная. Эта женщина особенная.
А вдруг она близости со мной боится после случившегося? От собственных метаний тошно. Пытаюсь пар выпустить на тренировках после работы. Врач разрешил возвращаться в привычный ритм. Опасность инфаркта миновала. Последнее обследование показало, что я в норме. Но напутствие по поводу спокойствия, от врача я всё же получил.
Сегодня мы ужинаем втроём. Я только что приехал. Сразу в душ отправился, чтобы последствия работы в спортзале с себя смыть. Решил, что хватит. Перехожу к другой тактике. Времени для привыкания я дал Ксюше достаточно.
Намерено не надеваю майку. Прихожу на кухню в одних домашних брюках. Глаза у Ксюши расширяются, она ими растерянно хлопает и поспешно отворачивается.
– Как день прошёл? – интересуюсь бодро, делая вид, что ничего не заметил. – Чем мои девочки занимались? – намеренно так впервые к ним обращаюсь, подчёркивая, что они обе мои.
– Мы лепили из пластилина! – радостно делится Варя. – Я медведя сделала! Показать?
– Конечно! Тащи сюда своего медведя.
Варя уносится, а мы с Ксюшей наедине остаёмся. И неожиданно теряюсь. Я не понимаю, что предпринять. Дожили! Чтобы я не знал, как женщину обольстить. Определённо, Ксюша все мои настройки сбила. Спросить, можно ли поцеловать? Глупо. Нагло вторгнуться в её пространство и без спроса прижать к себе? Рискованно. Она не оттолкнёт – не тот характер. Но хочет ли этого?