Не пролететь мимо Земли
Шрифт:
Эмиль убрал деньги во внутренний карман куртки, а затем поднял руку и запихнул купюру в пиджака Василия Владимировича купюру.
– Это лишнее, – пояснил он.
На скулах председателя жюри выступили багровые пятна, каких не постеснялся бы и настоящий демон.
– Больше никогда не приходи ко мне, – задыхаясь, сказал Василий Владимирович. – Никогда!
Рикошет чуть склонил голову набок и переспросил:
– Ты уверен?
Трубецкой испытал краткую, но мощную вспышку удовлетворения оттого, что хоть
– Да! – с наслаждением воскликнул Василий Владимирович.
– Я счастлив, – с чувством ответил Эмиль.
Василий Владимирович попятился, затем быстро пошел прочь. Вслед ему, не своим сильным, низким голосом, а противным и гнусавым, Рикошет пропел:
– «Моя попытка номер пять…»
Трубецкой резко остановился и обернулся, доставая купюру из кармана. Он очень нехорошо улыбался.
– Ты не в ладах с арифметикой, милый, – сказал председатель жюри, собираясь швырнуть бумажку на пол. – Пятым был твой отец…
– Ничего подобного, – презрительно ответил Эмиль. – Блядей я не считаю…
Василий Владимирович смял купюру, развернулся. До самого бара он шел не останавливаясь и не оборачиваясь. Вид у него был такой, словно за ним по пятам гнались черти.
Рикошет нашел Гарика в гримерке. Солист «КБ», сидя на корточках, рылся в сумке со своими вещами. Гарик услышал, что кто-то вошел, но от своего занятия не оторвался.
– Рита приехала, – сказал Эмиль, останившись у него за спиной.
– Я знаю, мне Лена сказала, – сказал Гарик. – Вы оставайтесь, а я к ним в бар пойду. Все равно ясно, что до призовых мест нам, как до Америки. Где «Поплавок»-то этот? Мимо Лопаты, через пляж и под мост, что ли?
Что-то в его тоне царапнуло слух Рикошета.
– Да, – сказал Эмиль. – Пойдемте все вместе, здесь уже нечего ловить. Я с Трубецким разговаривал, в число призеров мы не войдем.
Гарик чуть вздрогнул, услышав имя главного спонсора, но ничего не сказал. Парень выпрямился, и Эмиль увидел в его руках шитые серебром ножны. Лена, очевидно, сообщила и о подсмотренном поцелуе.
– Я пойду один, – сказал Гарик.
– Это для кого? – осведомился Рикошет, глядя на ножны. – Для Риты? Или, может, для меня?
Гарик повернулся к нему лицом. Эмиль вздрогнул. У Бабая было абсолютно мертвое, застывшее лицо.
– Харакири сделать, – сказал Гарик, усмехаясь одними губами.
– Это ведь только один поцелуй. Как же ты собирался… – сказал Рикошет растерянно. Тут парень понял, что его слова не производят на Гарика никакого впечатления, и попробовал сменить тон. – Да и коротковат твой нож для харакири.
– Справлюсь как-нибудь, – мрачно сказал Гарик, одевая ножны на пояс. Сверху музыкант накинул куртку, чтобы не вызывать нездорового восторга у блюстителей порядка, которые могли встретиться на его
Он двинулся к выходу. Но между ним и дверью стоял любовник.
– Да что Лена наплела тебе? – спросил Эмиль.
– Лена сказала, – лишенным каких бы то ни было эмоций голосом ответил Гарик. – Что они с Орешком встретили Риту внизу. Она целовалась взасос с красивой девушкой, увидела их и сказала, что сейчас они уходят в бар. Чем закончится совместное распитие алкогольных напитков, я легко могу себе представить… Как это Рита вчера сказала, «почему тебе можно, а мне нельзя?» Лучше бы ты с ней переспал!
Рикошет тихо матюгнулся. В этот момент в гримерку вошел Орешек, да так и замер. Эмиль забыл закрыть дверь, и парни не услышали его появления. Рикошет стоял спиной ко входу, а от Гарика барабанщика скрывала мощная фигура музыканта.
– Да я с Ритой целовался, я, – сказал бас-гитарист. – Лена все наврала тебе, от злости. Никакой девушки Лена не видела даже, это Рита сама сказала, что, мол, встретила подругу и та зовет ее посидеть…
Эмиль осекся. По глазам Гарика было ясно, что он не верит любовнику ни на грош.
– Я когда-нибудь врал тебе? – начиная раздражаться, сказал Рикошет.
Гарик покачал головой:
– Ты не был лично заинтересован.
– Разве?
– Я ухожу. Пусти…
Рикошет отступил, и тут Бабай увидел Орешка.
– Витек говорит правду, – сказал барабанщик тихо. – Рита целовалась с ним, и никаких девушек с Ритой не было.
Бас-гитарист резко обернулся, услышав голос. Увидев Орешка, Рикошет непроизвольно принюхался. Лицо его исказила гримаса ярости. Да и Гарик уже почувствовал запах, исходивший от барабанщика – влажный, тяжелый запах перепревшего сена.
– Чем это от тебя пахнет? – сказал Гарик. – Никак шмалью? Ну-ка, иди сюда…
У него был такой тон, что Орешек едва не задал стрекача. «Но подумала и вернулась», вспомнилось барабанщику, пока он подходил к парням. – «Как бы хуже не обернулось…». Несмотря на некоторые, вполне обоснованные опасения за собственную шкуру, Орешек чувствовал радость за парней. Они забыли, пусть на миг, о своих собственных проблемах, вспомнили, что у них есть общее дело. Дело, которое держится только на них двоих.
Рикошет сгреб парня за куртку, резко дернул и развернул лицом к запыленному окну, через которое все проходило достаточно света для теста. Барабанщик заморгал – лучи низко стоявшего солнца били прямо в глаза.
– Прекрати жмуриться! – рявкнул Эмиль, заглядывая в глаза Орешку.
– Столько денег на тебя угрохали, скотину, – гневно сказал Гарик, тоже пытаясь посмотреть в глаза долговязому барабанщику. – Рикошет из-за тебя…
Эмиль сильно наступил ему на ногу, и Гарик замолчал.