Не пролететь мимо Земли

Гинзбург Мария

«Эту ночь понятно», подумала Лена. – «А чем ты занимался предыдущие две?»

– А потом еще и выступал, – сочувственно сказал Ваня. – Хочешь, на балконе полежать? Пока стол не накрыли? Отдохнешь…

Рикошет благодарно кивнул и поднялся.

Ваня отдернул занавеску и открыл дверь на балкон. Они вышли на лоджию, уютно обшитую деревом. Под окном из кухни был сделан маленький откидывающийся столик, в противоположном конце балкона стояла внушительных размеров тахта. На ней валялось сбитое одеяло.

– Располагайся, – сказал Ваня, щелкая выключателем. Над изголовьем тахты мягким светом загорелось старинное бра. – Дверь изнутри

закрывается, так что, почувствуешь, что отрубаешься – закрывайся и спи.

– Как у тебя здесь хорошо все устроено, – сказал Эмиль одобрительно. – Прямо веранда для отдыха и раздумий. Обычно то… Велосипеды, банки с огурцами…

– Я тут летом сплю обычно, – сказал Ваня. – Кстати, надо закрыть окно, не май месяц.

Он перегнулся через край балкона. Лоджию застеклили явно еще в те времена, когда и слово «стеклопакет» не существовало, и одна из прямоугольных деревянных рам без форточек была сейчас распахнута настежь. Рикошет выглянул наружу через плечо Вани. Балкон выходил во двор, но сбоку, с торца на него падал свет вывески ресторана на противоположной стороне улицы. Голубые буквы «Невод» были разбиты на секции в форме чешуек. Или ячеек сети. Это был один из лучших ресторанов городе, где подавали исключительно рыбные блюда, даже такие экзотические, как суши. Причем, насколько помнил Рикошет, готовили рыбные колобки в «Неводе» ничуть не хуже, чем в лучших питерских ресторанах.

Ваня запыхтел.

– Ты чего там возишься? – спросил Эмиль.

– Да, гвоздик не подцепить мне, – пробормотал хозяин дома.

Рикошет перегнулся вперед. Чтобы открытая рама не хлопала под ветром, на некотором расстоянии от нее в раму был вбит и согнут гвоздик, за который ее и крепили – дешево и сердито. Да только расстояние до гвоздя превышало длину Ваниных рук сантиметров на пятнадцать.

– Отец делал, – проворчал Ваня. – Он у меня сибиряк…

– Отойди-ка, – сказал Эмиль. Ваня охотно уступил ему место. Рикошет нагнулся, и пальцы его рук коснулись гвоздика-крючка. Парень отвел крючок вниз, взялся за раму и закрыл ее. Ваня тем временем достал из встроенного шкафа небольшой обогреватель, полукруглая чаша которого и особенно нагревательная спираль в центре чаши всегда напоминали Эмилю миниатюрный локатор.

– Тройник в розетке около тахты, – сказал Ваня.

– Вы меня просто балуете, – промурлыкал Рикошет.

Ваня уже взялся за ручку двери, но тут спросил:

– Ты как, кстати, к «Наутилиус Помпилиус» относишься?

– Ну это, конечно, для девчонок, – морщась, сказал Рикошет. – Но лучше, чем какая-нибудь Алсу…

– Я тебе сейчас кассету одну принесу, – сказал Ваня. – Сборник их лучших песен, сам записывал. Тебе, как бесу, интересно будет послушать, там песня одна есть – «Падший ангел» называется.

– Лучше, конечно, было бы, если бы ты и магнитофон принес, – сказал Эмиль. – А то как ты себе это представляешь – я ее на пальце крутить буду, что ли?

Ваня сконфуженно улыбнулся. Кто-нибудь другой, не Рикошет, и не заметил бы забавной оговорки «одну кассету принесу», но что-что, а ядовитость теперешнего бас-гитариста «КБ» Ване запомнилась еще во время поездки в Хириши. Как Рикошет тогда ту девчонку подколол, пассию их барабанщика, воображавшую себя Вангой…

Ваня ушел. Эмиль увидел через окно комнаты Сергея, Андрея и Орешка, боком заносивших стол. Вслед за ними зашла Катя. В руках у девушки была тарелка с бутербродами. Сергей ловко стащил один из них, но Катя сердито

шлепнула его по руке и отобрала бутерброд. Парень надулся. Девушка окинула комнату взглядом и что-то спросила. Удивлялась, наверное, куда это Витек подевался. Лена кивнула в сторону балкона. Катя посмотрела туда, и их взгляды встретились. Девушка решительно направилась к музыканту.

Эмиль открыл дверь.

– Гуманитарная помощь, – сказала Катя, протягивая ему тарелку с бутербродами.

Рикошет наклонился и чмокнул ее в щечку.

– Спасибо, Катя, – сказал он. – Я весь этот год по твоим бутербродам тосковал. Вроде делаешь из всего того же самого, а берешь в рот – дерьмо дерьмом…

Девушка усмехнулась.

– Не подлизывайся, – сказала она. – А то я ведь тебе и пива принесу…

– Немедленно укажите список мест, которые нужно лизать, – сказал Эмиль.

Катя хохотнула и отошла. Вернулся Ваня со стареньким кассетником.

– Вот, – сказал он, протягивая Рикошету магнитофон через порог балкона. – Я перемотал, там прямо на «Ангеле» и стоит.

Эмиль вернулся на балкон, сел на корточки около тахты и на ощупь стал искать обещанный тройник в розетке.

– Рикошет, – раздался неуверенный голос Кати.

Парень энергично выругался и поднялся на ноги.

– Коротнуло меня, пока магнитофон включал, – сказал бас-гитарист «КБ» удивленной девушке. В руках у Кати была даже не одна, а две банки пива. – Проводка старая…

Эмиль закрыл дверь на шпингалет. Катя поставила пиво на подоконник рядом с тарелкой и присела на тахту.

– Чтобы не ломились всякие халявщики на твои бутерброды, – пояснил музыкант.

Девушка засмеялась. Рикошет снял куртку и бросил ее в изголовье тахты. От работающего обогревателя на балконе уже заметно потеплело.

– Ой, мужчина, я с вами в закрытой комнате боюсь оставаться, – сказала она кокетливо. – Вы, тем более, уже и раздеваетесь…

– Открыть?

– Не надо, – усмехнулась Катя.

Рикошет взял банки, открыл обе и протянул пиво девушке.

– Я уже и забыла, что бывают такие галантные мужчины, – сказала Катя со вздохом.

Эмиль откусил львиную долю от бутерброда, прожевал, запил пивом. Катя смотрела, как он ест. Организаторы фестиваля, чтобы не прогадать с размером призовых футболок, явно брали самые большие. Рикошету же футболка была практически в обтяжку. Белый цвет выгодно подчеркивал рельефный торс парня, больше подошедший не рокеру начала двадцать первого века, а какой-нибудь античной статуе. Картинка на груди сливалась в одно темное пятно. Катя поняла, что забыла не только о хорошем воспитании Рикошета. Она забыла, насколько парень был красив. За год бывший бас-гитарист «Акафиста» не изменился, разве что немного похудел, но ему это шло.

– Грин-то пишет? – спросил Рикошет. – Как он там? Скоро вернется?

– Через два года, – ответила Катя. – Если вернется вообще.

– Как это? – удивился Рикошет. – Он ведь уже год отслужил!

Катя отхлебнула пива. Эмиль подал ей бутерброд.

– Он сразу после учебки контракт подписал, – сообщила Катя, откусывая от бутерброда. – В Чечне сейчас наш Грин. Наводит закон и порядок.

– Ну, что же, – сказал Рикошет. – У каждого свой путь.

– Но держится молодцом, пишет часто, юморит все. Вчера только письмо пришло, так Ромик написал там: «я есмь карающий меч Господень». Знает, засранец, что я Библии разбираюсь, вот и прикалывается. Тебе привет передавал, кстати.