Не родись красивой: Триумфальное возвращение
Шрифт:
Елена кивала в такт его словам. Перед ней стоял человек, который доставил ее дочери столько боли – как, как она может поверить ему? Поверить так же наивно, как верила Катя, а значит так же жестоко обмануться!
– И не поверит! И будет права. Уж вы постарались... – сурово сдвинула брови Елена. Она уже жалела, что согласилась поговорить с Андреем, и была настроена выставить его как можно скорей.
– Да понимаю я... Я получил ровно то, что заслужил! Я виноват! Я хочу, чтобы вы поверили, что я изменился. Это Катя меня изменила. Я, наконец, повзрослел, понял, что значит любить. Теперь
– Миша любит Катю! Если вы действительно тоже лю... относитесь к моей дочери так, как говорите, – то должны ей счастья желать. Забудьте о ней, так будет лучше для всех!
– Я знаю, знаю, что так будет лучше... И будет страшной ошибкой! Может, этот Михаил хороший, надежный, конечно, он лучше меня... но Катя его не любит. Катя все еще любит меня, понимаете? Мне надо ей все объяснить... Только я смогу сделать ее счастливой! Если она уедет с ним, я просто... хотя неважно, что будет со мной, – лицо Андрея дернулось и сделалось несчастным.– Главное, Кате тоже будет плохо! Катя меня любит. Несмотря ни на что! Она будет со мной счастлива, я обещаю. А с Михаилом – нет...
– Да Катя даже меня не послушает, что бы я ей ни сказала... – заколебалась Елена.
– Я не прошу вас мне помогать... Просто скажите мне, где она сейчас, я должен с ней поговорить. Ну поймите, Елена Александровна, пожалуйста!
– Знаете что, утро вечера мудренее... Поговорите с ней завтра...
Материнское сердце подсказывало Елене Александровне, что до завтрашнего утра Катя уже сделает окончательный выбор. И это будет выбор в пользу Миши – лучшего жениха для своей дочери она и желать не могла! Против ее ожиданий, Жданов не стал больше настаивать. Вместо этого он очень вежливо, но совсем тихо сказал, вкладывая ей в руки сильно измятый пакет:
– Спасибо, что согласились со мной поговорить... Я больше не буду отнимать у вас время. Последняя просьба – передайте это Кате. Пожалуйста...
Елена подозрительно посмотрела на настойчивого поклонника и опасливо приоткрыла пакет. Сердце ее растаяло, как льдинка – там лежали наивные, почти детские подарки – видимо, те самые, о которых Катя писала в дневнике, – игрушки, открытки, шоколадки... Он сохранил их! Ей сразу стало не важно, каким был Жданов раньше – она знала сейчас: у него уже совсем другое большое, доброе, любящее сердце! В конце концов, это ведь жизнь ее дочери, и она имеет право сделать выбор сама!
Елена Александровна кинулась вслед за Ждановым с криком:
– Постойте... постойте, Андрей Павлович! Катя сейчас в ресторане «Трафальгар»...
После разговора с Юлианой Катя выглядела задумчивой и двигалась неуверенно.
– Все хорошо? – заметил ее состояние Михаил.
– Да, – кивнула Катя.
– Мне показалось, ты нервничаешь... Что-то в «Zimaletto»?
– Почему ты так решил? – она в который раз отметила, какой Михаил чуткий.
– У Юлианы ты чаще улыбалась. А в «Zimaletto»
– Думаешь, получится? – Катя тоже улыбнулась.
Атмосфера за столиком разрядилась, в ней запорхали искорки искренности, которых Кате так не хватало последнее время. Михаил поднял бокал с вином и предложил тост:
– За прекрасную девушку в прекрасном городе Петербурге!
Катя подняла бокал и замерла.
Михаил, удивленный такой переменой, проследил направление ее напряженного взгляда – по залу, лавируя между громоздкой мебелью и торопливо оглядывая посетителей, двигался Жданов. Катя испуганно отвела взгляд и принялась увлеченно разрезать на крошечные кусочки стейк.
– Добрый день! – знакомый до последнего звука, изученный голос мягко качнул воздух.– Прошу прощения, что помешал. Мне необходимо поговорить с Екатериной Валерьевной... Кстати, с вашей стороны не корректно переманивать президента компании. Екатерина Валерьевна совершенно необходима «Zimaletto»!
– Я внес альтернативное предложение! – Михаил внутренне напрягся и говорил сдержанно, даже строго.– Мне кажется, работа в «Zimaletto» обходится Кате слишком дорого, вряд ли оно того стоит...
– Ну, это, к счастью, решать не вам! – парировал Жданов.
– Это решать мне, и я решила! – наконец нашла в себе силы заговорить с Андреем Екатерина.– Я сделала все, что смогла, «Zimaletto» практически преодолело кризис. Свои обещания совету директоров я выполнила и могу с чистой совестью уйти!
– Но у меня... – Андрей смутился и поправил очки.– У «Zimaletto» есть другое предложение – останьтесь! Все в «Zimaletto» – сотрудники, секретари, даже курьеры, и, конечно же, я – главный недостаток компании, – в общем, мы все... мы вас... любим...
Если бы Катя подарила ему один благосклонный взгляд, хоть намек, тень намека на то, что это возможно, Жданов был готов стать на колени и умолять ее целую вечность.
– И просит дать нам... мне... еще один шанс. Всего один! Катя...
– Андрей Павлович, прошу вас, достаточно... – взмолилась Катя.– Дальнейший разговор не имеет смысла...
Михаил отложил салфетку и с решимостью начал подниматься из-за стола:
– Может, вы, наконец, завершите свой затянувшийся спич и позволите нам поужинать?
– Не смею больше вас тревожить, – натянуто улыбнулся Жданов.– Меньше всего я хотел испортить вам вечер!
Он отошел, сел за свободный столик и щелкнул пальцами, призывая официанта. Заказал двойной виски безо льда и прочих ухищрений и тихо пригрозил сам себе:
– Это твой последний шанс, Жданов, последний! Вся жизнь на волоске – и твоя, и ее. Ну, думай!
– Он ведь никуда не уйдет, Миш. Поэтому давай мы уедем, я тебя очень прошу... Поедем в другое место... – Катя опасливо косилась на Жданова, уже привычно глотавшего двойной виски, и тянулась за сумочкой.
– Подожди, сядь, – Михаил накрыл Катину ладонь своею.– Нам нужно поговорить... Мы можем уйти, но это не выход, Кать. Ты должна его выслушать, тебе самой это нужно, чтобы решиться... Я же вижу!